|
– Ты дожидалась только для того, чтоб сообщить мне это, или имеешь в этом деле свой интерес? Все бабы одинаковы: втемяшите в голову какую-нибудь глупость и довольны до смерти, даже если ничего хорошего из этого не выйдет. Давай проваливай, и если тебе нужна рекомендация, я подтвержу, что ты первоклассная машинистка (когда тебе есть что печатать), и что твой стопроцентный сексапилл заставляет тебя злиться, когда ему не находится применения. Сейчас ты в глупом восторге из-за того, что наше агентство дышит на ладан. Так вот, ты чертовски ошибаешься. Иди домой.
Он швырнул мокрую шляпу в угол, сел за стол, взгромоздил на него ноги и принялся внимательно изучать подошву левого ботинка, грозившую отстать от верха. Эффи наблюдала, уперев руки в бока. – Почему бы тебе хоть раз не внять здравому смыслу? – спросила она. – Здесь все кончено, и ты прекрасно это знаешь. Но ведешь себя как дурак. С твоими мозгами, сноровкой и опытом ты мог бы найти работу где угодно. Почему ты не хочешь работать на агентство Гриндела? Каждую неделю получал бы конверт с деньгами. – Чертовски верно, – прервал он. – Но какая безумная идея заставляет тебя навязывать мне работу на этого вшивого Гриндела, а? Хочешь, я скажу? Ты сама собираешься там работать, верно? Ты знаешь, что уже несколько недель моя контора стремительно катится под откос, вот и решила, что весьма разумно уговорить меня сдаться. Но что же все – таки главное, Эффи? Скажи мне! Он сидел, не снимая ног со стола, и глядел на нее, ожидая ответа. Эффи вспыхнула. Кэллаген усмехнулся и продолжал: – Я думаю, ты ищешь подходящего дружка. А, Эффи? Причем с упором на душевность. – Как мне хотелось бы влепить тебе хорошую пощечину! Дешевка! Как я тебя ненавижу! И всегда ненавидела. – Вздор, – возразил Кэллаген. – Все твои проблемы в том, что тебя тянет порезвиться, а босс всегда слишком занят. Он убрал ноги со стола. – Теперь давай рассказывай! Ведь не затем ты тут ждала, чтобы сообщить про Мелинса. Это я знал ещё вчера. Что-то случилось. Что? Прекрати думать только о себе и о том, чтобы бы ты сделала со мной, если бы смогла. Выкладывай, что у тебя на уме, а потом можешь выметаться. И держись подальше отсюда. Я ясно выразился? Она улыбнулась. У неё были чудные зубы, и она это знала. Рот тоже был прекрасной формы, если не считать досадливо опущенных уголков. Но в глазах её не было и тени улыбки. Они не отрывались от Кэллагена и оставались холодны, как лед. Эффи взглянула на часы. – Сейчас 23.30. Примерно в 23.50 у нас может появиться дело. Сюда едет клиент. Женщина. Весь вечер тебе кто-то названивал, и по интонации я поняла, что он действительно рассчитывает именно на нас. Кэллаген снова водрузил ноги на стол и внимательно взглянул на нее. – Так вот чего ты здесь болталась! Полагаю, жаждала взглянуть на нее. Любопытство – страшная вещь, разве не так? Эффи вышла в приемную и вернулась с блокнотом для телефонограмм. – Мистер Вилли Мероултон позвонил в 19.30, – сообщила она. – потом в 20.00, в 20.30, в 20.50 и в 20.59. И снова – в 22.00 и в 22.45. Я сказала, что жду тебя около 23.00 и предложила изложить суть дела. Казалось, он очень разозлен и как будто расстроен. Но сказал, что сюда прибудет леди, чтобы с тобой встретиться. Мне показалось, слово «леди» он особо подчеркнул. – Эффи на долю секунды умолкла и ехидно покосилась на него. – Зовут её мисс Мероултон. Все остальное она сообщит сама. Кэллаген убрал ноги со стола. – Кто его ко мне направил? Все ещё ехидно ухмыляясь, Эффи разорвала телефонограмму. – Тебя рекомендовал Фингейл. Так он сказал. Так что похоже – это одно из ТЕХ дел. |
