– Вилли говорит, что они все полоумные, и ему в голову пришла ужасная мысль, что один из них что-то сделает с Августом, уничтожит завещание. Или наймет для этого ещё кого-то, и попытается повесить это на меня.

Кэллаген усмехнулся.

– Похоже, это здорово притянуто за уши? Или вы полагаете, Вилли действительно верит, что замечательный квартет собирается укокошить старичка и пришить вам убийство?

Она кивнула.

– В том – то и дело.

Кэллаген долго внимательно смотрел на нее.

– А вы что по этому поводу думаете?

Она опять пожала плечами.

– Не знаю… Пожалуй, я встревожена, и мне все это ужасно надоело. Вилли сегодня позвонил и настоял, чтобы я встретилась с вами. Мистер Фингейл уверял, что вы именно тот человек, который может «управиться» (это его слова) с Беллами, Полом, Персивалем и Джереми.

Она криво улыбнулась.

– Еще Вилли добавил, что мистер Фингейл уверял: им понадобится чертовская сообразительность, чтобы превзойти мистера Кэллагена.

Девушка посмотрела на него и внезапный проблеск интереса сверкнул в её глазах.

– Чертовски любезно со стороны мистера Фингейла, – откликнулся Кэллаген. – Может, он ещё что-нибудь добавил?

Ее брови приподнялись.

– Полагаю, он рассказал ещё немало положительного. Но я поверила, когда он сказал, что многие в полиции не пожалеют полугодового жалования, чтобы застукать вас на чем-то незаконном, так как вы не просто ловкий парень, а скорее эксперт, чующий, где пахнет жареным, держите нос строго по ветру и не упустите своего.

Кэллаген осклабился.

– Очень мило с его стороны.

Потом встал и прислонился к стене.

– Отлично… Я берусь за дело. Кто мой клиент? Вы или ваш приятель Вилли Мероултон?

Она достала ещё одну сигарету и прикурила от золотой зажигалки.

– Это имеет значение?

Он усмехнулся.

– Насколько я понимаю, мне достается роль сторожевого пса. И предстоит заняться прямо-таки отцовским наблюдением за вашими кузенами, квартетом Мероултонов. Ну, что касается меня, я человек непритязательный, но расходы…

Девушка ткнула в конверт из коричневой бумаге, лежавший на столе.

– Здесь четыре банкноты по сто фунтов, восемь по десять и двадцать – по одному. Вилли сказал, что вам это понадобится. А мистер Фингейл полагает, что вы будете рады любой работе, которую сможете заполучить.

Кэллаген снова усмехнулся.

– И Фингейл прав. Я согласен заняться вашим делом. А вы как к этому относитесь?

Она встала. Кэллаген все ещё подпирал стену.

– Еще минутку, мисс Мероултон. Поясните мне ещё кое-что: Вилли… ваш приятель… Естественно, он должен беспокоиться за вас. Ладно, полагаю, будь вашим приятелем я, я бы тоже за вас беспокоился. Но мне нужно задать вам множество вопросов, ведь даже частный детектив из конторы под самой крышей и с подмоченной репутацией должен кое-что знать о том, что делает…

Она шагнула к двери.

– Не сегодня, мистер Кэллаген. Уже поздно. И у меня назначена встреча.

– Отлично, вам виднее. Но не могли бы вы мне объяснить, почему оказалось так важно посетить меня именно сегодня поздно вечером. Почему нельзя было сделать это завтра утром? Не сочтите это грубым вмешательством в ваши дела…

– Завтра утром я могу быть занята. И я не привыкла объяснять причин, почему и когда мне нужно видеть людей, которых я нанимаю. А теперь могу я вас спросить? Вы сказали, что жених обязан за меня беспокоиться, и были достаточно любезны, добавив, что на его месте вы тоже беспокоились бы обо мне. Почему?

Кэллаген улыбнулся и не ответил. Его глаза совершили обстоятельный обход от её волос до каблуков.