Вы понимаете, конечно, что когда она впервые пришла ко мне, я решил, что Августа Мероултона убила она. Вот почему я пытался сфабриковать ей ложное алиби. Эффи Перкинс не знала, что оказывает нам большую услугу, рассказав вам о действительном времени прихода Цинтии. Тут я очень обязан Эффи, и если снова её увижу, то куплю огромный букет роз или гвоздик – ей на выбор.

Я заявил Цинтии, что Беллами – убийца, не потому, что так считал, а чтобы увидеть, удивится она или сочтет вполне естественным. Она не удивилась, и я понял – кто-то её уже обработал. Это мне ещё немного помогло.

Еще один интересный момент: Арно Белдо – брат Олали Голи. Олали – любовница Беллами. Белдо снабжал Беллами наркотиками. Он же научил Олали солгать о времени прихода Беллами. Этот человек связан со всеми Мероултонами – завсегдатаями его ночных клубов.

Белдо не занимается благотворительностью, а четверо Мероултонов не из тех, у кого водятся деньжата. Они вечно пытаются хоть как-то свести концы с концами. Вот ещё ниточка для анализа.

Должен сознаться, я держал вас в абсолютном неведении относительно одного обстоятельства. Теперь выложу все начистоту.

Вы в свое время осмотрели квартиру Цинтии Мероултон, но ничего не обнаружили. Не хватило времени? Я побывал там после вас, очень тщательно все осмотрел и обнаружил патрон калибра 0.22, который выпал из коробки, хранившейся в одном из ящиков. Саму коробку вы не обнаружили, а вот Вилли Мероултон нашел. И забрал. При этом один патрон выпал.

Выходит, Вилли догадался о вашем намерении арестовать Цинтию, и решил устранить лишние улики. Патрон до сих пор у меня, и если представится возможность, я как-нибудь дам вам на него взглянуть.

Теперь о Джереми. Вы чертовски хорошо знаете, что я – тот таинственный человек, который проник в морг на Энзел Стрит и вытащил бумагу с завещанием из часов старика Августа. Я написал письмо от имени воображаемого Сэмми Шейка, готового его продать. Письмо я передал Джереми через Майолу Фериваль. Джереми с самого начала попытался в прямом смысле слова выбить из меня завещание. Но коса нашла на камень, и ему пришлось заплатить.

С ним все стало ясно.

Теперь я планирую навестить Пола и выяснить, готов ли он встретиться лицом к лицу с тем, что ему предстоит, или предпочтет схватить собранные мной 1000 фунтов и смыться. Выяснив это, я получу дополнительные козыри против убийцы. Если я добьюсь от Пола признания, то вышлю их вместе с этими заметками.

Итак, «Танцор», я полагаю, вы хотите знать, почему я действовал именно таким образом и почему готов использовать свой шанс (и очень скоро), если все пойдет так, как я ожидаю.

Согласен, я не раз нарушил закон, причем в весьма экстравагантной манере (вспомните нашу беседу о фальшивых алиби!). Как я полагаю, мне можно предъявить немало обвинений.

Ладно, это просто старая история в стиле «шерше ля фам». Я знал множество женщин, но никогда не встречал такой, как Цинтия Мероултон. Однажды я сказал ей, что ради неё спущусь саму преисподнюю. И самое смешное в том, что она мне не поверила! Вот женщины!

Я не особенно обращал на себя внимание, считая, что на это нет времени, ни желания. Но дело Мероултонов позволило понять, что я по горло сыт такими играми. Последний клерк, встретив женщину своей мечты, может по крайней мере грезить о ней наяву. Но при моей профессии нельзя себе позволить даже этого. Только вообразите себе человека вроде Слима Кэллагена, который морочит себе голову призрачным шансом в отношении такой девушки, как Цинтия Мероултон.

Ну хорошо, покончим с личными делами. Чтобы вы как следует собрались и тщательно обдумали мое письмо, поясню, что я планирую сделать и чего хотел бы от вас…"

Грингол читал ещё некоторое время, затем поспешно затолкал бумаги в ящик стола.