Он поднял колокольчик и позвонил. В кабинет вошла сухопарая девица. Редактор передал ей рукопись Пильского и сказал:

— В набор.

* * *

В столовой дома Пташниковых вся семья пила чай. Сидел и Травин.

— Севастопольской военной школе летчиков срочно требуются аэропланы любых конструкций, — сказал Травин.

— Вот и продайте им наш аппарат за восемьдесят пять процентов изначальной стоимости, — сказал Дмитрий Тимофеевич. — Это примерно в три раза превысит сумму долга Заикина.

— Не очень ли дорого, дядя? — спросил один из племянников.

— Ко Христову дню яички всегда дороги, — сказала добрейшая старушка Анна Ивановна.

Пташников улыбнулся и погладил ее по пухленькой ручке.

— Там же одни обломки, — сказал другой племянник.

— Но это обломки аэроплана, а не забора, — жестко ответил Дмитрий Тимофеевич.

— Но если продажей этой рухляди вы перекроете долг Заикина в три раза, может быть, мы простим Ивану четыре тысячи? — спросил третий.

— Зачем же? — удивился Дмитрий Тимофеевич. — Мы слегка повременим, чтобы не восстанавливать против себя мнений, а через полгода... — Он повернулся к Травину: —...или того раньше начните взыскивать с него долг равными частями в судебном порядке.

— Слушаюсь, — ответил Травин.

— Грешить надо меньше, дорогие мои племяннички, — сказал Пташников, — тогда и на благотворительность не потянет!

— Кому еще вареньица положить? — спросила Анна Ивановна.

* * *

Наутро Саша Диабели и Петр Осипович Пильский шли по Дерибасовской.

— Почему я мог настоять на том, чтобы мой материал напечатали, а ты ограничился праведной истерикой и хлопнул дверью? — раздраженно говорил Пильский. — Меня уже сегодня читает вся Одесса, а ты так и будешь ходить со своей интеллигентной фигой в пустом кармане. Пожалуйста, смотри!

И Пильский показал Диабели на трех молодцеватых приказчиков, которые стояли у дверей какого то магазина и проглядывали газету.

— Я ручаюсь, что они читают мою статью! — гордо сказал Пильский. — И ручаюсь, что она вызовет необходимый резонанс!

Приказчики услышали голос Пильского и посмотрели в его сторону.

Пильский тщеславно улыбнулся им. Один из приказчиков поклонился и подошел к Пильскому и Диабели.

— Извините великодушно, — сказал приказчик и приподнял картуз. — Кто из вас будет господин Пильский?

Пильский торжествующе посмотрел на Диабели и сказал:

— Это я.

И тут же получил такой удар по физиономии, что отлетел чуть ли не на середину мостовой.

Саша бросился поднимать Пильского. Когда ему с великим трудом удалось поставить Петра Осиповича на ноги, уже не было никаких приказчиков, и дверь магазина была закрыта. А над магазином во всю длину висела вывеска: «Мануфактура бр. Пташниковых».

* * *

В одесском порту Заикин, Куприн, Ярославцев, Саша Диабели, франтик и Пильский провожали Шарля Риго во Францию.

У Петра Осиповича один глаз заплыл черно-голубовато-желтым цветом.

Собрались у пассажирского трапа, около вахтенного — молоденького французского матросика.

Неподалеку по грузовому трапу шли знакомые грузчики, сгибаясь под огромными тюками. Когда шли обратно, махали Заикину рукой и кричали:

— Здорово живешь, Иван Михайлович!

На Шарле Риго было широкое пальто балахоном, в котором франтик привез его в Харьков, у ног стояли тот же чемодан и портплед.