Я приподнялся над травой. Других караульных у изгороди, похоже, не было. Я встал на ноги и, пригнувшись как можно ниже, бросился к проволоке. Отступать было поздно. Добежав до изгороди, я руками в перчатках разъединил кольца с ближней стороны. На рощу я даже не посмотрел: если часовой следит за мной, ничего уже не поделаешь. Мое внимание было сосредоточено на проволоке — ее надо было как можно скорее преодолеть. Если бы я бежал вниз, а не вверх по склону, то наверняка решился бы на прыжок, а так приходилось продираться сквозь шипы, что было куда труднее. Крутизна склона еще больше усложняла мою задачу.

Скользнув в проделанную брешь, я разъединил дальнюю сторону колец, перекинул правую ногу над проволокой и поставил ее на освободившееся место.

— Стой! Кто идет?

В тишине окрик прозвучал звонко и пугающе. Я застыл, шипы впились в мое тело. Я машинально глянул в сторону рощи. Там никого не было. Я уже успел осознать, что окрик раздался с противоположной стороны. Повернув голову, я услышал топот бежавшего человека. Он приближался ко мне вдоль проволоки, вверх по склону, и несся так стремительно, как только позволяло ему снаряжение, держа винтовку с тускло поблескивающим штыком наизготовку.

На какое-то мгновение меня обуял ужас и желание бежать. Но я все еще сидел верхом на переплетенных кольцах проволоки, и охраннику вполне хватило бы времени, чтобы прицелиться, пока я буду выдираться на ровное место. Я замер. Ничего другого не оставалось. Меня охватило ощущение краха, на лбу выступила испарина. Вот он, барак, вон окоп с орудием, до них каких-нибудь полсотни ярдов. Их очертания в лунном свете были так отчетливы, что мне почудилось, будто я уже там. Всего полсотни ярдов между победой и поражением. Сердце мое готово было разорваться. А может, Мики еще проскочит?

— Ты чего тут делаешь? — охранник остановился в паре ярдов от меня, и я увидел его большой палец на предохранителе винтовки. Он был из шотландского караульного отряда — здоровенный детина с приплюснутым носом и громадными ручищами.

— Лезу через проволоку, — ответил я. — Можно мне перетащить вторую ногу. В этой позе не ахти как удобно.

— Давай, только без фокусов. Выкинешь что — пальну и не задумаюсь.

— Никаких фокусов, — заверил я его, потом подмял под себя проволоку и перебросил через нее вторую ногу. На этот раз мне удалось сохранить равновесие.

— Почему лезешь в лагерь тайком? — грубо спросил он.

— Ходил в самоволку, — ответил я. — Надо было до зарезу. Вон моя огневая позиция.

— Влип ты, парень. — Он покачал головой. — Теперь не расхлебаешься.

— Слушай, будь человеком, пропусти. Ведь не просто так я убегал, была причина…

— Нечего меня уламывать, я свою службу знаю. Ты арестован.

Уголком глаза я заметил, как к проволоке подбирается Мики, и чуть отодвинулся, чтобы часовой отвернулся от него, следуя за мной.

— Ни с места! — Он угрожающе вскинул винтовку.

— Слушай, ну пропусти, а? — взмолился я. — Мы здесь уже месяц без отпусков. Даже увольнительные не дают.

Мики был уже у изгороди.

— Мне тут надо было свидеться с одной… Срочно. А как уйдешь? Только в самоволку. Готов спорить, что ты тут недавно, иначе бы понял, каково это…

Я почти не думал, что говорю.