— У тебя ко мне все? — спросил он у старика, давая понять, что теперь ему пора заниматься служебными делами. Но машинист не торопился уходить. Он вновь с оценивающим прищуром оглядел понурую фигуру задержанного подростка, после чего поинтересовался у приятеля:

— А за что ты паренька в оборот берешь, Кондраша?

— А вот это не твоего ума дело, гражданин Купцов. А будешь в оперативные дела встревать, так я тя вмиг оформлю! — строго предупредил милиционер. — И запомни: на службе я тебе не Кондраша, а официальное лицо: товарищ уполномоченный отдела охраны НКПС.

Старик вновь на некоторое время замолчал, задумчиво пуская под сводчатый кирпичный потолок густые облака ядреного махорочного дыма. Он давно изучил взрывной, но отходчивый нрав своего знакомого и тактично пережидал, пока тот немного «стравит избыточный пар»…

После некоторой паузы машинист дипломатично завел разговор о молодой жене и маленьком сыне милиционера, осторожно вновь подводя беседу к заинтересовавшему его подростку. В конце концов светлоусый сам рассказал старику все подробности задержания юного воришки:

— …Во, гляди, даже шарманку вашу паровозную приготовил, чтобы ворованную машинку в нее спрятать, — милиционер кивнул на стоящую на полу улику. — Мал жульчонок, да удал: рассказывал мне тут, что будто бы на фотографию паровоза засмотрелся и на этом, мол, и погорел!

Но, вместо того чтобы возмущаться коварством Борьки, придумавшего маскироваться под паровозника и пытавшегося разжалобить милицию, старик многозначительно протянул:

— М-да-а!.. Выходит, душа у него к нашему делу Богом заточена, раз мимо образа машины пройти не смог…

— Вновь старую шарманку завел! Да будет ерунду-то городить! — задосадовал милиционер. — Снова ты со своими предрассудками: душа, образ, бог! Если ты в своей паровозной механике за семьдесят годков чего-то понимать навострился, то в чужой огород не лезь.

Но машинист принялся горячо уговаривать милиционера отпустить парня. В своей решимости отстоять Нефедова старик оказался неудержим:

— Он же только жить начинает, а ты его под откос решил… Не бери грех на душу, Кондраша! Ну, проскочил парень семафор, со всяким может статься… Ты себя хоть вспомни в его-то годках, небось, тоже по части шкодничества был мастак? Ты, вот что, Кондраша, всыпь-ка для порядку охальнику ремнем по заднему буферу и выдай ему на первый раз полную амнистию. А я его на поруки возьму. Сам знаешь, у меня помощник через два месяца в армию уходит, так, может, твоего арестанта получится к ремеслу приладить. Парень он вроде жилистый, шустрый, опять же машиной интересуется.

Тут машинист подошел к изумленному таким поворотом дела Борьке:

— А ты, разбойничек, поддувало-то закрой! Чай не запросто так тебя с кичи выручаю. Лопатой кочегарской мне сполна отработаешь…

Это было похоже на чудо: после долгих уговоров старика милиционер все-таки сдался и разрешил машинисту забрать задержанного подростка. Из отделения на свежий воздух Борька вышел с таким чувством, словно его и впрямь выпустили по амнистии из тюрьмы. Старик издали поприветствовал прогуливающегося по перрону важного человека в красной фуражке — дежурного по станции. Тот благосклонно кивнул в ответ.

— Ну что, пошли Марью Ивановну нашу искать? — словно его родной дед — строго и одновременно ласково с покровительственными нотками в голосе обратился к Нефедову пожилой машинист. Старик быстро зашагал в конец перрона. Борька едва поспевал за ним.

Метрах в трехстах от серого здания вокзала на запасных путях у складских пакгаузов остывал после многочасовой работы небольшой маневровый паровоз. Старому трудяге было далеко до элегантной красоты стремительных дальнемагистральных пассажирских локомотивов и богатырской мощи грузовых гигантов.