— Не плачьте, старина, — сказал Леон. — Ваш сын — самый смелый из всех, кого я знаю. Правду вам говорю.

Леонидас не ответил. Он шел позади меня, и я не мог его видеть.

Когда мы поравнялись с первыми домами проспекта Кастильи, я спросил:

— Отнести его к вам, сеньор Леонидас?

— Да, — сказал старик поспешно, так, как будто и не слышал моих слов.

МЛАДШИЙ БРАТ

На обочине дороги лежал огромный камень, на нем сидела жаба; Давид тщательно прицеливался в нее.

— Не стреляй, — сказал Хуан.

Давид опустил револьвер и удивленно посмотрел на брата.

— Он может услышать выстрелы, — сказал Хуан.

— Ты спятил? До водопада пятьдесят километров.

— Может быть, он не у водопада, — настаивал Хуан, — а в пещерах.

— Нет, — сказал Давид. — Впрочем, даже если он и там, он не подумает, что это мы.

Жаба все еще сидела, тяжело дыша огромным ртом, и смотрела на Давида мутными глазами; вид у нее был какой-то болезненный.

Давид снова поднял револьвер, медленно прицелился и выстрелил.

— Не попал, — сказал Хуан.

— Нет, попал.

Они подошли к камню. Зеленое пятнышко выдавало то место, где только что сидела жаба.

— Ну что, не попал?

— Нет, — сказал Хуан, — попал.

Они пошли к лошадям. Дул все тот же резкий, холодный ветер, который сопровождал их в пути, но пейзаж начинал меняться: солнце опускалось за холмы, у подножия горы бесформенная тень укрывала засеянные поля, тучи, накрученные на ближайшие вершины, сливались с темно-серыми валунами.

Давид набросил на плечи накидку, на которой он отдыхал, расстелив ее на земле, и машинально вставил патрон в барабан револьвера. Хуан украдкой следил за руками Давида, пока он заряжал револьвер и вставлял его в кобуру; казалось, что пальцы подчиняются не его воле, а действуют сами по себе.

— Едем? — спросил Давид.

Хуан кивнул головой.

Дорога шла по узкому горному уступу, и лошади продвигались с трудом, постоянно скользя по камням, еще влажным от дождей, что шли в последние дни. Братья молчали. Как только они отъехали, началась мелкая невидимая морось, но вскоре она прекратилась. Смеркалось, когда они завидели пещеры и приплюснутый, вытянутый, словно дождевой червь, холм, который все знали как Серро де лос Охос.

— Хочешь посмотрим, не там ли он? — спросил Хуан.

— Не стоит. Уверен, что он все еще у водопада. Знает, что здесь его смогут увидеть, по дороге всегда кто-нибудь проезжает.

— Как хочешь, — сказал Хуан. И тут же спросил: — А если этот тип соврал?

— Кто?

— Тот, кто сказал, что видел его.

— Леандро? Нет, он не посмел бы обмануть меня. Сказал, что тот прячется у водопада, это точно. Вот увидишь.

Они продолжали путь, пока не опустилась ночь. Черный покров окутал их, и в темноте сиротливость этого заброшенного места, где не было ни деревьев, ни людей, выдавала только тишина, которая нарастала, пока не обрела почти телесную форму. Хуан, нагнувшись к загривку лошади, старался разглядеть неясный след тропинки. Он понял, что они достигли вершины, когда неожиданно оказались на плоской площадке. Давид показал жестом, что дальше надо продвигаться пешком. Они спешились, привязали животных к камням.