– Нож, – промелькнула в моей голове здравая мысль. Но это оказался не нож, а миниатюрный пистолет. Приставив его к моей груди, он нажал на курок. В последнее мгновение, я выпустил его и отклонился. Маленькая пуля впилась в свинцовую пластину, на секунду выбив из моих лёгких воздух.

Я закашлялся, выпустив противника, который катался по песку, задыхаясь и пытаясь протолкнуть в себя хотя бы кубический сантиметр свежего воздуха. Наконец, это ему удалось, и пока я держался за ушибленную выстрелом грудь, он снова попытался сбежать.

– Стоять, – крикнул я ему, и в отчаянном прыжке схватил за ногу. А потом стал тянуть за неё к себе. Он отчаянно сопротивлялся, дрыгая ногой, стараясь сбросить мои руки со своего тела. Я же, неумолимо подтягивал его к себе, пытаясь снова добраться до горла.

В пылу схватки я забыл, с кем имею дело, и выпустил ситуацию из-под контроля. Полковник Ричард Вествуд проходил службу в разных уголках Британской империи. Был он и в Индии, был и в Китае, и даже, посещал Японию. Воспользовавшись удачным моментом, он изо всей силы ударил свободною ногой мне в лицо, разбив его. Кровь хлынула из носа, а мгновенная и острая боль вышибла не только кровь, но и слёзы из моих глаз.

От неожиданности, я выпустил ногу противника и схватился за лицо. Не дожидаясь, когда я приду в чувство, Вествуд нанёс следующий удар костяшками пальцев, чуть не выбив мне глаз. Чтобы уйти с линии поражения, я, не ориентируясь в окружающем пространстве, откатился от него одним рывком, а потом, быстро поднявшись на ноги, отбежал прочь, и только тогда, стерев с лица кровь, открыл заплывший от удара глаз.

Враг рыскал по земле в поисках своего револьвера, который валялся недалеко от него. Мой же маузер лежал намного дальше, и я не успевал добежать до него. Надрезанная тесаком, левая рука ужасно саднила, а глаз заплыл. Но это не мешало мне увидеть, как мой враг схватил револьвер и, откинув барабан, судорожно запихивал в него патроны, искоса наблюдая за мной одним глазом.

Время остановилось и медленно потекло, как густая патока. Судьба приблизила к моему лицу мёртвый оскал гнилых зубов, лишённых плоти губ. Пахнуло могильным смрадом. У меня не было шансов добраться до своего маузера, он был слишком далеко. Холодного оружия у меня не было. Ничего, похожего на него, тоже не было.

За эти тягостные мгновения, я успел оглядеться вокруг, надеясь на чужую помощь. Но рядом не было ни одного из моих воинов, по крайней мере, живых. А поднимать мёртвых я пока ещё не научился.

Время стремительно утекало прочь, давая шанс моему врагу убить меня. Умирать не хотелось. Ещё очень многое было не сделано, ещё были маленькими дочери, ещё хотелось бы иметь наследника, да и много чего хотелось бы. Хотелки, они такие, всегда тут как тут.

Но, увы… ни очнувшегося раненого воина, ни тайного доброжелателя, примчавшегося на помощь своему королю, ни доброго самаритянина, совершенно случайно оказавшегося рядом, вокруг не наблюдалось.

Вот опять, спасение утопающих – дело рук самих утопающих, – бессмертные слова Остапа Бендера, как никогда, соответствовали данной ситуации. Придётся брать в свои руки свою же судьбу. Когда-то в детстве, я очень любил игру «пекарь», суть которой была в точном метании палок и необходимости сбить с большого расстояния банку, стоявшую в очерченном кругу.

Кидать мне было нечего. Ножей с собой у меня не было, хопеша или сабли, тоже. Были только тяжёлые свинцовые пластины, в моём доморощенном бронированном кожаном жилете. Ухватив заскорузлыми пальцами за край кармана, в котором лежала свинцовая пластина, я одним резким рывком оторвал кусок ткани и вытащил металл наружу.

Враг, заметив мои действия, сначала не понял их, и это дало мне шанс выжить. Тем не менее, вставив в барабан три патрона, он успел вернуть его на место, когда я, обхватив тяжёлую свинцовую пластину ладонью, коротко размахнулся и швырнул её со всей силой в англичанина.