Донна Мария сделала знак согласия.

– Когда презренные испанцы, – продолжал вождь, – завоевали Чили и поработили его трусливых жителей, они вздумали завоевать также и Ароканию, пошли на окасов и ворвались в их владения. Сестра моя видит, что я начал рассказ издалека. Кадегуальский токи первый собрал на Карамнанской долине большой совет. Назначенный предводителем воинов всех четырех областей, он дал сражение бледнолицым; битва была ужасная, продолжавшаяся от восхода до заката солнца; много ароканских воинов отправились в блаженные долины рая; но Всемогущий не оставил окасов: они остались победителями, а испанцы бежали как трусливые зайцы от страшных ароканских копий. Много бледнолицых попало в наши руки. Между ними находился могущественный вождь, по имени дон Эстеван де Леон. Кадегуальский токи мог бы воспользоваться своим правом и убить его, но он не сделал этого, а напротив привел его в свое селение и обращался с ним, как с братом. Но когда испанцы умели быть признательными за благодеяние? Дон Эстеван, забыв священные обязанности гостеприимства, обольстил дочь того, кому был обязан жизнью, и убежал с нею. При этой недостойной и гнусной измене, горесть благородного токи была неизмерима: он поклялся тогда безжалостно воевать с бледнолицыми и сдержал клятву: все испанцы, захваченные им, несмотря на их лета и пол, были убиты. Это ужасное возмездие было справедливо, не правда ли?

– Да, – лаконически отвечала Красавица.

– В один день Кадегуаль, застигнутый своими лютыми врагами, попал, покрытый ранами, в их руки после геройского сопротивления, во время которого все его воины мужественно пали возле него. В свою очередь Кадегуаль находился во власти дона Эстевана. Испанский вождь узнал того, кто несколько лет тому назад спас его жизнь, и вот как милосердно поступил с ним. Отрезав обе руки и выколов глаза своему пленнику, он возвратил несчастному его дочь, которою уже успел пресытиться, и отпустил его. Молодая девушка, которую отец простил, отвела слепого домой. Дойдя до своего стана, Кадегуаль созвал всех своих родных, рассказал им все, что он вытерпел, показал свои кровавые раны и изувеченные руки и, заставив сыновей своих и всех родных дать клятву отомстить за него, уморил себя голодом.

– О! Это ужасно! – вскричала донна Мария, растроганная против воли.

– Это еще ничего, – продолжал Антинагюэль с горькой улыбкой, – пусть сестра моя дослушает до конца. С того времени неумолимая судьба постоянно тяготела над двумя фамилиями и постоянно противопоставляла потомков токи Кадегуаля потомкам дона Эстевана. Три столетия уже длится эта жаркая, ожесточенная борьба между двумя фамилиями и окончится только уничтожением одной из них или, может быть, обеих. До сих пор преимущество почти всегда оставалось за Леонами; потомки токи Кадегуаля часто бывали побеждаемы, но не упали духом, готовые снова начать борьбу при первом сигнале. Ныне в фамилии дона Эстевана остался только один представитель дон Тадео, представитель выдающийся по своему мужеству, богатству и огромному влиянию, которым он пользуется над своими соотечественниками. Он лично никогда не вредил окасам; он, кажется, даже не знает закоренелой ненависти, существующей между его фамилией и фамилией токи; но потомки Кадегуаля помнят об этом; они тоже сильны, многочисленны и могущественны. Час мщения пробил, и они его не пропустят. Сестра моя, – прибавил Антинагюэль страшным голосом, – токи Кадегуаль был мой прадед... Благодарю вас за уведомление о том, что враг мой не только не умер, но что он еще находится так близко от меня!

– Мать ваша уже сказала вам: зачем пробуждать старую ненависть? Ныне мир царствует между чилийцами и окасами; пусть брат мой остерегается.