Она закрыла глаза, прижавшись к его груди, желая утешения, хотя чувствовала, что недостойна его.

– Так ты была на улице? Все это время? – тоном, полным гнева, спросил Майкл. – Этот сукин сын не искал тебя? Никогда не пытался удостовериться, что ты в безопасности и обеспечена?

– Я просто хотела быть вдали от боли, – тихо ответила она. – Я трусиха. Это был единственный способ, которым я смогла отгородиться от боли. Просто не хотела, чтобы она возвращалась. Я не хотела жить. Так я и существовала. Изо дня в день. На улицах, где ничто не имеет значения. Никого не волнует, кто ты. Никого там не волнует твои грехи или прошлое. Ты просто еще один безымянный безликий человек, которого никто не замечает.

– Господи, нет, детка, – прошептал Майкл и забрал ее из объятий Диллона в свои. – Ты не трусиха. Ты одна из самых чертовски смелых людей, которых я знаю. То, что ты выжила, – чудо, и я чертовски благодарен, раз это привело тебя ко мне, и к нам. Мы не отпустим тебя, Лили. Я не знаю о чем, черт возьми, ты думаешь прямо сейчас, но мы не позволим тебе уйти. Мы собираемся остаться здесь. С тобой. Навсегда. У нас все получится. У тебя всегда будем мы, чтобы заботиться. И ты всегда можешь положиться на нас.

– Всегда, – спокойно подтвердил Сет.

Она зашевелилась и подняла голову, посмотрев на каждого. Их глаза горели решительностью и силой.

– Вы хотите меня? – скрипучим голосом недоверчиво спросила она. – После всего рассказанного все еще хотите меня?

– Черт возьми, мы хотим тебя, – заявил Диллон. – Мы не похожи на твоего бывшего мужа-мудака, Лили. Мы не бросаемся неубедительными обвинениями и не прячемся за чувство вины. Жить с нами не всегда легко, но будь я проклят, если мы не отдадим тебе все, что имеем. Мы будем любить тебя безоговорочно, и ты всегда можешь рассчитывать на нашу полную поддержку.

– Даже если я не хочу больше детей? – тихо спросила она.

Майкл прижал ее крепче к себе и коснулся губами лба.

– Дорогая, я могу только вообразить себе это ужасающее горе от потери, что ты чувствуешь. Мой мозг не может все это воспринять. Не скажу, что я пойму это, ведь никогда не испытывал ничего настолько сильного. Но даже если у нас никогда не будет детей, мы все равно будем любить тебя и хотеть, чтобы ты оставалась с нами. В свое времени, когда рана затянется, ты можешь решить, что хочешь детей. И если это будет так, мы поддержим тебя на все сто процентов. Мы сможем менять подгузники, вытирать отрыжку и кормить младенцев лучше всех. Каждый из нас приложил руку к воспитанию Кали.

– Все будет по-другому, Лили, – сказал Сет. – Ты никогда не должна бояться, что останешься одна с ребенком, чтобы заботиться о нем. Если все мы в будущем решим, что хотим детей, тогда мы будем решать это все вместе. Одной семьей. У тебя есть не только мы, но и мама, Кали и папы. Большая семья, которая тебя любит. Мы поддерживаем тебя безоговорочно. Вот что значит семья.

– Боже мой, – прошептала она. – Я так боялась. Я скрывала это, потому что не хотела, чтобы вы знали. Хотя и предполагала, что в конце концов все выйдет наружу, но каждый день говорила себе, что просто хочу еще один день. А потом он превратился в еще один день, и еще, и еще. Я постоянно говорила себе: «Позже». Скажу вам позже. Но не хотела разрушать что-то настолько прекрасное – эту настоящую радость, что впервые почувствовала с рождения Рози.

Майкл снова поцеловал ее, а Диллон провел рукой по спине.

– Теперь про презерватив, – нерешительно начал Сет.