Георгиана отнеслась к нему с огромным сочувствием, и, порыдав немного в прекрасной гостиной ее Девонширского дворца, разительно отличавшегося от скромной обители в Чертси, принц потребовал от Георгианы совета: пусть скажет, что ему теперь делать.

Георгиана покачала головой.

– Похоже, Мария непреклонна. Он закрыл лицо руками.

– Не горюйте, Ваше Высочество. Должен же быть какой-то выход из этой ситуации!

– Но какой, Георгиана, какой?

Георгиана молчала. Ну зачем эта женщина явилась ко двору? Почему она не могла выйти замуж еще за одного старика и нянчиться с ним, безвылазно сидя в деревне? Ведь ее подобная жизнь вполне устраивала!

«Конечно, она по-своему красива, – подумала Георгиана, – но ничего такого уж особенного в ней нет. Нос длинноват и крючковат… в нем есть что-то агрессивное…»

Георгиана поражалась тому, что принц этого не замечает… Она мысленно сравнила нос Марии со своим, прелестным, хорошеньким носиком, и подумала о том, насколько она красивее… Причуда принца была ей решительно непонятна! С какой стати он влюбился в эту… в эту матрону?! Другого слова для нее и не подобрать! Детей она, правда, на свет не произвела, но в ее облике все равно есть что-то материнское. Всего через несколько лет она растолстеет, предрекла Георгиана… И потом… ей ведь уже двадцать девять или даже тридцать, а принцу лишь двадцать два! Все это смеху подобно! Нет, не то, чтобы Георгиана недолюбливала Марию Фитцерберт… Вовсе нет! Мария – забавное, прелестное создание. Но слишком уж она добродетельна, это, право же, немного надоедает. В конце концов, роман с принцем Уэльским ей бы не повредил, а, поступившись целомудрием, Мария взамен снискала бы уважение светского общества.

Бедняжка принц, он так растерян… ах, милый, испорченный мальчик, он пришел в полное замешательство, столкнувшись с женщиной, которая не упала к нему в объятия, стоило баловню с мольбой протянуть к ней свои руки.

Правда, она, Георгиана, тоже отказывала принцу, и это подогревало его страсть, но то было совсем другое: от Марии Фитцерберт он потерял голову, герцогиней Девонширской он так не увлекался…

Однако, вдруг обнаружив, что принц Уэльский ей вовсе не безразличен, она не должна позволить досаде взять верх над дружескими чувствами!

– У меня есть идея! – заявила Георгиана.

– Так, так…

– Я очень люблю Марию…

Принц схватил руки Георгианы и покрыл их поцелуями! Обожаемая Георгиана! До чего же она рассудительна!.. Умна!.. Она не только красива… это самая мудрая, самая чудесная женщина на свете… конечно, не считая Марии!

– Думаю, я смогла бы поговорить с ней. Я постараюсь выяснить, есть ли какой-нибудь выход… вероятно, мне удастся побеседовать с Марией более откровенно на столь щекотливую тему, чем это сделали бы вы… если вы мне, разумеется, позволите…

– Дорогая, дражайшая Георгиана! Я верю, вы станете моей спасительницей!

– Вы должны знать: я сделаю все, что в моей власти, лишь бы помочь вам.

– Я знаю. Да благословит вас бог! И он снова залился слезами.

Карета герцогини направлялась в Ричмонд.

Георгиана думала о предстоящей беседе с красоткой из Ричмонд-Хилл… Хотя… не такая уж она и красотка. С ветреной красавицей Георгиане было бы намного легче.

– Моя милая Мария!

– Добро пожаловать, герцогиня!

Герцогиня окинула Марию оценивающим взором. Да, все дело в том, что она так непохожа на других. Вот в чем причина! Впрочем, глаза и волосы у нее, конечно, красивые… и кожа чистая, юная… да и бюст превосходен, ничего не скажешь! Два мраморных холма… Но при этом грудь такая мягкая, так зазывно вздымается.