Джинни вышла из воды, явно расстроенная тем, что ее провожатый даже не сдвинулся с места, уставившись в совершенно неинтересное небо. Взяв полотенце, она решительно направилась к нему. Алекс лежал неподвижно, пока она не тряхнула головой, перебросив волосы вперед и окатив его фонтаном брызг.

— Черт тебя побери, Джинни, — Алекс сел, отряхивая рубашку. — Я весь мокрый. О чем ты только думаешь?

— Только о том, что вам не мешало бы помыться, сэр, — ответила она. — Если вы сами не решаетесь, я должна уговорить вас. — Джинни засмеялась и снова встряхнула волосами над ним. — Я даже одолжу вам мыло.

— Прекрати, — взревел Алекс, хватая ее за лодыжку. — Я не настроен играть в игры.

— Конечно, ты настроен только дуться, злиться и портить жизнь всем остальным, — возразила она, слегка ударяя его в бок свободной ногой.

— Не смей разговаривать со мной в таком тоне, Вирджиния Кортни. — Алекс отпустил ее ногу и вскочил. Его рука коснулась ее груди, и он отпрянул как ошпаренный. — Сейчас же оденься.

Джинни медленно покачала головой.

— Только после того, как ты согласишься поговорить о том, почему так мучаешься и мучаешь других. — Широко расставив ноги, она уперлась руками в бока и расправила плечи, так что ее грудь вызывающе выгнулась, подбородок поднялся.

Алекс резко вдохнул. Он была так чертовски хороша, а его возбужденное тело пульсировало от желания, хотя его раненая гордость не позволяла уступить этому желанию.

— Оденься, — повторил он с достойным похвалы спокойствием. — Нам не о чем говорить, и ты не можешь стоять совершенно голая посреди поля.

— А вот и могу, — заявила Вирджиния с полнейшей невозмутимостью.

— Ты хочешь, чтобы я отлупил тебя? — спросил он, делая к ней угрожающий шаг.

Джинни не отступила и, прищурившись, провела кончиком языка по губам.

— Как пожелает генерал, — пробормотала она ласково.

Неожиданно Алекс почувствовал, что вот-вот рассмеется, и поспешно отвернулся, чтобы она не заметила смеха в его глазах. Он торопливо направился к реке, на ходу сбрасывая одежду. Сейчас он крайне нуждался в холодной воде — и не только чтобы искупаться.

Джинни с грустной улыбкой следила за ним. Ей не удалось достичь цели, но все же кое-чего она добилась. По крайней мере, он был вынужден отреагировать на нее и не укрылся снова за ледяным молчанием. Она оделась, наслаждаясь чистотой белья, и села расчесывать волосы. Алекс оставался в воде почему-то слишком долго. А он мылся, и даже ее мылом. Но, выйдя из воды и вытираясь ее полотенцем, а потом натягивая бриджи, он так и не заговорил с ней.

— Не стоит надевать пропитанную потом рубашку после купания, — сказала она по-домашнему. — И чулки тоже. Я бы советовала тебе пойти в лагерь в таком виде, а там надеть чистое белье.

— Спасибо за совет, госпожа Аккуратность, — саркастически заметил он. — Но я в нем не нуждаюсь. Если ты закончила, то пойдем.

Вечером Джинни изо всех сил старалась разрядить атмосферу вокруг костра, намеренно втягивая генерала в свою веселую болтовню, хотя и не пыталась поддразнивать его, как раньше. Ее усилиям помогли и горячая еда, и приготовленный ею поссет2.

И хотя генерал не участвовал в беседе, однако не делал язвительных замечаний и не уходил. Он сидел, прислонившись спиной к стволу дерева. Джинни нестерпимо хотелось подойти к нему, прижаться к его коленям, а он рассеянно гладил бы ее волосы, как когда-то. Она мучилась, видя боль в его глазах, которые, казалось, утратили свой решительный блеск. Но как она могла что-либо исправить, если он ни о чем не хочет говорить? Если не подпускает ее к себе? Она вздохнула. По крайней мере, ей удалось решительными действиями облегчить жизнь остальным, и Алекс, в конце концов, поймет, что она права, хотя сейчас гордость не дает ему открыто признать это.