...Но едва он вошел в зал, где уже было тесно от огромного количества подвыпившей молодежи, за ним пополз шепоток, который становился все громче:

—        Смотрите, это гомик!

—        Кто? Где?

—        Вот тот? Блондинчик?

—        Откуда он? С какого факультета?

—        Ого, там есть педики? Как интересно!

—        Он там один такой. Голубой-голубой.

—        Девчонки, это Оленин, он гей!

—        Парни, держитесь подальше от Оленина! А то начнет приставать!

—        «Голубым» везде у нас дорога!..

Он шел, как сквозь строй, постоянно видя в поле зрения ухмыляющуюся физиономию Семенова, слыша его голос:

—        Говорю же — педик! Кто ж поступает с первой олимпиады? Это его любовник пристроил! Учитель наш. Заслуженный педераст республики.

—        Откуда ты знаешь?

—        Да все знали, вся школа. Связываться боялись. А теперь его «папик» отъехал в другую жизнь. И бросил своего мальчика.

—        Бедный мальчик! Такой хорошенький, «голубенький».

Неожиданно Митя наткнулся на Надю, едва не упал на нее, ухватив девушку за плечо.

—        Не смей меня трогать! — завизжала красавица и шарахнулась в сторону.

Митя развернулся и направился к выходу.

...Он вернулся домой поздно. Включил бра, едва освещающее прихожую тусклым светом.

—        Митенька, это ты, сынок? — Марина вышла в прихожую в ночной сорочке, без очков. — А я уже легла. Устал? Как ваш праздник?

—        Ма, разогрей мне ужин, пожалуйста!

—        Конечно. Я сейчас. — Марина вернулась в комнату, накинула халат, прошла на кухню.

—        Ты где, Митька? — нацепив наконец очки, спросила она.

Как только Марина исчезла на кухне, Митя вышел на балкон, легко перекинул ноги через перила и шагнул вниз.

Последнее, что он услышал, был пронзительный, разрывающий ночную тишину крик матери. Потом густая чернильная мгла поглотила его.

Глава тридцать шестая ПРИВАТНОЕ ДЕЛО

Турецкий появился в своем кабинете утром двадцать девятого декабря и сразу же вызвал криминалиста Альберта Александровича Зуева.

Долговязый Зуев возник на пороге, едва Александр успел заварить кофе.

—        Привет, садись, — кивнул он члену своей оперативно-следственной группы. — Кофе будешь.

—        Буду!

—        А с коньяком?

—        Вопрос?!

Зуев сел, внимательно поглядывая на Турецкого. Приглашение выпить кофе, да еще и с коньяком, да еще и в рабочее время обычно распространялось лишь на ближайшего друга Грязнова. Что бы сие значило?

Турецкий разлил кофе по чашечкам, достал фляжку.