Но все же, напряжение, энергия, бушующая в ее теле, противоречили словам, произнесенным будничным тоном, и я знала без малейшей тени сомнения, что этот яд внутри нее был слишком долго, и теперь должен был выйти наружу, чтобы его токсины не отравляли до конца не оправившуюся душу. 

Я лежала не шевелясь, так близко, что почти касалась ее, но держала и руки, и слова при себе, зная, что если помешаю ее откровениям хотя бы дыханием или шепотом, то рассказ тут же и закончится, похороненный так глубоко, что никогда более не увидит света дня. 

- Однажды глава одной из банд заметила меня и решила, что хочет попробовать то, что я предлагаю остальным. Она вытащила меня из камеры как раз в тот момент, когда кто-то из первой банды собиралась войти внутрь, чтобы получить десерт, - горькая усмешка вновь скользнула по губам: - они немного подрались из-за того, чья именно я подстилка, и когда все закончилось, я стала трофеем соперничавшей банды. 

- Почему ты не сопротивлялась!? - воскликнула я, мой гнев вырвался наружу, не заботясь более о том, услышу ли я продолжение этой отвратительной истории. - Почему ты не защищалась? Почему ты просто позволила им делать такое с тобой? Неужели тебе не было никакого дела? - я чувствовала не просто гнев. Это была ярость.

Чистая, незамутненная, абсолютная ярость. Я могла слышать скрежет собственных зубов. 

- Нет. 

Одно слово. 

Простое. Холодное. Жестокое. 

Разбивающее сердце. 

- Почему? - прошептала я сквозь слезы боли и злости. 

- Почему нет? В конце концов, они получали всего лишь тело, - она отвернулась от меня: - моя душа была уже мертва. 

Мой гнев испарился, словно его никогда и не было, оставив после себя только какую-то тупую боль глубоко внутри. 

- А Корина? - прошептала я. Мне нужно было знать все. 

- В свой первый срок я обращалась с ней весьма грубо. Она попыталась убедить меня противостоять им. Попыталась объяснить мне, что я достойна большего, чем быть чьей-то подстилкой, - она рассмеялась. - Я не очень-то ее слушала. Быть подстилкой - это было так знакомо, и пока это давало мне необходимое забвение, казалось, это неплохая сделка. Так что я доступно объяснила, куда она может засунуть свой совет, и даже предложила сделать это за нее. 

Смех вновь прозвучал, но на этот раз в нем было больше восхищения, чем горечи. 

- Она приказала подойти к ней и сделать это прямо сейчас. В конце концов, это бы означало, что во мне еще осталось присутствие духа. 

- Но ты ее не послушала, не так ли? - спросила я, заранее уверенная в ответе. 

- Неа. В то время я была слишком погружена в собственные страдания, чтобы заметить руку помощи, которую она мне протягивала. Так что я оставила ее стоять там и вернулась к жизни, которую выбрала. 

- Что случилось? 

- Предводительница банды, которая выиграла меня, решила устроить шоу для своих друзей, поэтому она притащила меня в прачечную, где собрались зрители. Она содрала мою униформу и собиралась приступить к делу, когда вошла Корина с метлой в руках. Она сказала, что если я слишком глупа, чтобы драться за себя, то она будет драться за меня. 

Она встряхнула головой вновь в изумлении от воспоминаний. 

- Она уже тогда была крутой теткой. Вырубила почти половину зрителей, прежде чем кому-то повезло выбить у нее оружие. Но она не уступила ни дюйма. Они наскакивали на нее, толкали и били, а она просто смотрела на меня, словно бросая вызов, осмелюсь ли я просто лежать там, пока они избивали ее до полусмерти. 

Она вновь перевела взгляд на потолок, проведя рукой по лицу. 

- Господи, ее глаза. Я до сих пор помню, как они впивались в меня, не показывая ту боль, которую она испытывала. Она ни разу не моргнула. Ни разу. Даже когда одна из них пнула ее ногой в живот, и ее вывернуло на пол.