Поскольку Оксана была ревнива, она стремилась быть в курсе всех дел своего мужа, и у нее это получалось. Стоит ей открыть рот, как достоянием общественности станут вещи, от которых она, эта общественность, просто охренеет, не говоря уже о вышестоящем начальстве, которому совсем не обязательно знать, чем, когда и как занимается на вверенном ему посту генерал-майор Левченко.

Он по-своему любил Оксану. То есть, несмотря на измены, хранил ей верность сердечную, если так можно выразиться. Она была моложе почти на девять лет, что делало ее желанной. В перерывах между служебными романами, да и в самый разгар их, Левченко не забывал об исполнении супружеского долга. Делал это не так часто, как хотелось бы Оксане, однако у него всегда имелась отмазка: возраст, нагрузки, сердце.

Когда они познакомились, с сердцем у Левченко еще было все в порядке. Он привез ее из столицы, где она безуспешно пыталась пробиться в артистки. От прежних ее амбиций мало что осталось, но внешняя красота сохранилась. Мужчины, что называется, штабелями валились при виде Оксаны Пашко, как звали ее в девичестве. Только Корчак ни разу не позволил себе ни одного чересчур долгого взгляда, нескромного намека или стремления обратить на себя внимание. Повел себя, как настоящий друг, и всегда соблюдал должную дистанцию. Уже одно это дорогого стоило, не говоря о прочих достоинствах Корчака.

«Не забыть записать, — напомнил себе Левченко по дороге домой. — Взять Игната на особый контроль. На него ведь тоже наехать могут, а он мужик горячий. Как бы чего не вышло».

Мысль еще какое-то время продержалась в голове, а потом ушла в глубины сознания, словно рыбка, вильнувшая хвостом. Через минуту Левченко уже и думать забыл про Корчака. Друг был выброшен из его оперативной памяти, поскольку следовало сосредоточиться на других вещах. Пришлось сделать несколько очень важных звонков, а потом заглянуть в пару мест. Очутившись же дома, Левченко был озабочен лишь одной проблемой: как бы избежать супружеского секса, которым давно надлежало заняться по графику.

За ужином он подчеркнуто морщился и иногда, будто бы невзначай, касался левой половины груди, намекая тем самым на неважное самочувствие. Оксана упорно не замечала его пантомимы. Расспрашивала о делах, подкладывала еду в тарелку, делилась новостями, вычитанными в Интернете. Воспользовавшись паузой, Левченко вставил:

— А у нас в управлении новости, прямо скажем, неважнецкие. Бандиты головы поднимают. Беспредел устраивают. Меня сверху уже долбить начинают: вынь и положь им этих «вальтеровцев».

— Так поймай их, — посоветовала Оксана не моргнув глазом.

— Легко сказать!

— Сделать тоже. Ты ведь их всех наперечет знаешь, бандитов своих. С тем же Вальтером по телефону говорил, я слышала.

— Много ты слышала! — вскипел Левченко. — Стал бы я с криминальным авторитетом общаться.

— Ха-ха, — произнесла Оксана отчетливо.

Она была высокая, даже очень высокая, с волосами цвета потемневшей меди, с великоватым носом, который ее в общем-то не портил, потому что в первую очередь обращала на себя внимание Оксанина фигура, а не лицо. Это было что-то! В прежние времена, когда Левченко был помоложе и не расходовал силы на любовниц, он с жены не слазил по часу и больше.