Каждому гостю на выходе девушки служанки в народных виреборнийских нарядах прикалывали золотое перо к груди. Делалось это для того, чтобы никто посторонний под видом гостя не мог проникнуть во дворец. Подделать перо было невозможно, как и раздобыть его. Эти перья принадлежали золотой сойке, вымершей еще до рождения первых адамантийцев. Во времена моего правления на каждом празднике кто нибудь из гостей то и дело умудрялся выносить перо за пределы Сол Меридии. Вот только украсть их невозможно – на перьях пространственное заклинание. Стоило такому воришке только выйти за главные ворота столицы, как перья возвращались в императорскую сокровищницу на свое законное место.

На смену уличным музыкантам пришел императорский оркестр. Теперь музыка стала более громкой и изысканной. Стражники принялись разгонять народ с площади, освобождая площадку для магических представлений. Гостей императора же провели на зрительские трибуны: для самых именитых – сидячие места в императорской ложе, для остальных стоячие, но со столами и напитками. Нам – магам, конечно же, сидеть не приходилось.

Мы с Хагеном и Динокесом не стремились лезть в самую толпу и заняли места у выхода. От меня не ускользнуло, что все это время с меня не сводил взгляда Амадей Кройц. Этот говнюк явно что то замыслил.

В самый разгар магического светового шоу я решил, что пора. Шепнул Хагену, что ухожу, и велел дожидаться меня здесь – на площади.

Я вернулся во дворец. Далеко не все гости сидели на трибунах, многие предпочли наблюдать со стороны, а кто то и вовсе из окон и смотровых площадок дворца. Никому не было интересно, куда и зачем я направляюсь. Ну почти никому.

Стоило мне дойти до парадного входа, как я почувствовал, что за мной следят. И сомневаться не стоило, кто именно следует за мной по пятам.

Я ускорился, свернул в коридор, где располагалась мужская уборная. Не доходя до нее, нырнул в одну из ниш и оказался в застенках. Услышал пронесшиеся шаги, стук дверей уборной, а затем послышался и приглушенный голос Кройца:

– Выходи, ублюдок! Пришёл твой конец! Где ты, смердящий некромант? Думаешь, я тебя не найду? – при этом он яростно бил ногой по дверцам кабинок.

Надо же, как я запал ему в душу. То, что он обнаружит мою пропажу, меня ничуть не заботило. Дворец огромный, заблудиться здесь проще простого, а учитывая, что большая часть гостей и вовсе разбрелась за пределы дворца, отыскать нужного человека практически нереально. Но вот то, что он может доставить проблем, это я, конечно, не списывал со счетов.

Я направился вниз тайными ходами. Эти места явно были давно необитаемы, и потому в узких проходах я собирал всю пыль и паутину. Вскоре я дошел до каменной стены, через которую можно было попасть на лестницу подземелья. Там был риск нарваться на тюремных надзирателей, но мне повезло.

Без приключений я пересек коридор с глухими деревянными дверями, за которыми держали преступников. За одной из дверей кто то истошно закричал – несомненно, там пытали пленника. Я свернул в очередной тайный проход ровно в тот миг, когда один из надзирателей решил проверить коридор.

Здесь уже было проще, эти узкие застенки вели сначала вниз, проходя под дворцовой площадью, садами, двориком для детских игр, конюшнями и наконец поднимались наверх, ведя через всю улицу Розовой рощи прямиком в застенки часовни, что находилась в Деревянном квартале.

Я потянул за рычаг, пол под ногами перевернулся, утягивая низ статуи Манушермы внутрь, а меня выдвигая на улицу, прямиком в кустарник у ног богини матери.

Тунайт был на месте – стоял ровно там, где я и велел – у входа в часовню.

– Я уже думал, ты не придешь, – на вдохе прошептал Тунайт. – Были какие то проблемы?

Я отрицательно покачал головой и жестом пригласил его в кустарник, а затем и на вращающуюся площадку. Тунайт встал рядом.