— Неплохо, — с безучастным видом отозвался Скалли.

Хауэлл продолжал:

— И тогда Эрик Сазерленд начал травить Донала О’Койнена. Донал имел независимый характер. Он был из тех жителей долины, кого очень пугало то, что происходило из-за близкородственных браков. Его дочь Джойс родилась слепой, и вполне вероятно, это явилось расплатой за грехи ее предков. Донал хотел возделывать свою землю, копать колодцы — он этим подрабатывал — и растить детей, как все нормальные люди. Он послал девочек в городскую школу и мечтал, что они выйдут замуж за молодых людей, на которых не лежит пятно родственных браков их предков.

— Джойс была обручена с Бо, да? — спросила Скотти.

— Да, и Донал О’Койнен был категорически против, считая Бо меченым. Ведь Бо был родом из долины. Так, Бо?

Бо кивнул. Казалось, он сейчас где-то в другом месте.

— Он заставил Джойс разорвать помолвку. И выгнал меня.

— Ну, вот… история подходит к кульминационному моменту, — медленно проговорил Хауэлл. — Сазерленд скупил всю землю в долине, кроме участка Донала О’Койнена. Эрик построил плотину, вода начала прибывать, и лишь дорога удерживала ее перед фермой О’Койнена. Донал забрал Кэтлин из школы не из-за того, что у него была осадная психология. Нет, он все еще старался создать дочерям условия для нормальной жизни. Но была другая причина, из-за которой пришлось держать девочку дома.

— Какая? — воскликнула Скотти. — Какая причина?

Хауэлл не обратил на нее внимания.

— Ситуация обострилась до предела и для Сазерленда, и для О’Койнена, и… — он выдержал паузу, — для помощника шерифа Кристофера Френсиса Скалли, известного всем и каждому под именем Бо.

Положение Хауэлла было уже очень шатким: он выложил почти все козыри, рассказал почти все, что знал, и понимал, что остальное можно узнать, только если в это включится Бо.

— Скалли был юношей, который ужасно стыдился истории собственной семьи, это был амбициозный молодой человек, послуживший своей стране в Корее, вернувшийся на родину, покинувший с помощью Эрика Сазерленда долину и старавшийся проложить себе путь к нормальной, счастливой, респектабельной жизни. Но долина даже перед смертью не пожелала его отпустить на волю. Он не мог жениться на любимой девушке из-за родового клейма… — Хауэлл выжидательно посмотрел на Бо. Он выкладывал последние карты и ему было необходимо, просто необходимо заставить Бо вступить в игру.

— И тогда, через несколько недель после отказа Донала О’Койнена выдать за него свою дочь, в самый разгар битвы из-за озера, юный Бо Скалли приехал к О’Койненам… приехал туда, откуда его выставили, — Хауэлл старался говорить как можно тише и мягче. — Ты помнишь, в какой день это было, Бо? Сегодня десятое сентября тысяча девятьсот семьдесят шестого года. Исполнилось двадцать пять лет с того дня, как ты поехал за подписью Донала О’Койнена.

Хауэлл затаил дыхание. Если Бо не вступит в игру, все будет кончено. Никто, кроме Бо, не знает, что случилось в доме О’Койненов, а он и Скотти еще до рассвета окажутся под озером…

Бо повернулся и в первый раз с начала рассказа посмотрел на Хауэлла.

— Откуда ты узнал, что я туда ездил? Эрик всем говорил, что ездил он.

— Ты засвидетельствовал договор, — по-прежнему мягко объяснил Хауэлл. — Я видел его в архиве.