Глава поселения слегка наклонил голову.

— Добро пожаловать, джентльмены. Не хотите ли войти?

Макензи спешился, привязал лошадь к столбу и снял шлем. Его красно-коричневая униформа выглядела особенно потрепанной в этом окружении.

— Благодарю. Я вас надолго не задержу.

— Очень хорошо. Следуйте за мной, пожалуйста.

Напряженно, в сопровождении молодых людей они прошли через приемную и дальше, в небольшой зал. Шпейер оглядел мозаику.

— Что ж, очень красиво, — пробормотал он.

— Спасибо, — сказал Гейнз. — Прошу в кабинет. — Он распахнул великолепно отделанные двери орехового дерева и жестом попросил посетителей войти. Помощники его остались снаружи.

Комната была строгой, с белыми стенами и минимумом обстановки: письменный стол, книжная полка и несколько стульев без спинок. Окно выходило в сад.

Гейнз сел. Макензи и Шпейер последовали его примеру, неловко чувствуя себя на этих сиденьях.

— Лучше сразу перейдем к делу, — выпалил полковник.

Гейнз промолчал. Наконец Макензи пришлось продолжать:

— Ситуация такова. Наши силы заняли Калистогу и расположили отряды по обе стороны от холмов. Таким путем мы контролируем как дорогу на Напа-Валли, так и дорогу на Валли-оф-дзе-Мун, по крайней мере с севера. Расположить войска с востока лучше всего здесь. Мы планируем стать укрепленным лагерем вон в том поле. Я сожалею, что придется нанести некоторый ущерб вашим посевам, но вы получите компенсацию, как только законное правительство будет восстановлено. И продовольствие, лекарства, вы понимаете, сколько-то армия вынуждена будет реквизировать, но мы постараемся не причинять населению излишних тягот и дадим расписки. Э-э… из предосторожности мы должны будем поселить в этой общине несколько человек, чтобы присматривать за ходом дел. Они будут стараться как можно меньше вмешиваться. О'кей?

— Устав Ордена исключает какие-либо контакты с военными, — не повышая голоса, ответил Гейнз. — Собственно говоря, ни один вооруженный человек не должен переступать границу селения эсперов. Я не могу участвовать в нарушении закона, полковник.

— Если вы так привержены закону, философ, — сказал Шпейер, — я напомню вам, что оба, и Фаллон и судья Бродский, объявили военное положение. Обычные нормы не действуют.

Гейнз улыбнулся.

— Так как законным может быть только одно правительство, — сказал он, — заявления другого не имеют силы, они пусты. Для стороннего наблюдателя звание судьи Фаллона выглядит выше, особенно когда его сторона контролирует большее пространство, чем отдельные разрозненные кусочки.

— Теперь уже нет! — рявкнул Макензи.

Шпейер жестом остановил его.

— Может быть, вы не в курсе событий последних нескольких недель, философ, — сказал он. — Позвольте мне в коспективной форме изложить их вам. Наши части обошли фаллонитов и спустились с гор. В центре Калифорнии не осталось уже почти ничего, что могло противостоять нам, так что двигались мы быстро. Мы заняли Сакраменто, мы контролируем реку и железную дорогу. Наши опорные пункты тянутся к югу под Бейкерсфилдом, с Иоселитом и Кингс-Каньоном, не очень далеко, чтобы можно было снабжать всем необходимым укрепленные позиции. Когда мы закроем этот северный конец, силы фаллонитов вокруг Реддинга окажутся в окружении, попадут в ловушку между нами и мощными боссменами, которые все еще удерживают районы Тринити, Шасты и Лассена. Сам факт нашего пребывания здесь вынудил противника эвакуировать Колумбийскую долину, чтобы защитить Сан-Франциско.