— Глупости все это, мама, — подвела черту Винни. И миссис Мабл покорно отступила.

— В общем, дорогая, дело не в деньгах. Отец дает мне столько, сколько надо.

— Сколько это в неделю? — безжалостно допрашивала ее Винни.

Миссис Мабл сделала последнюю попытку оказать сопротивление этой неумолимой юной леди, в которую вдруг превратилась ее послушная маленькая дочь.

— Не твое дело, — ответила она нервно. — Это, к твоему сведению, мой дом и ты не имеешь права указывать, как мне его вести…

— Не имею права? — взвилась Винни. — А если ты за два дня трижды кормила нас холодной ветчиной и один раз — соленой говядиной?.. Ты вообще-то помнишь, что завтра — Рождество? Мне с трудом верится, что ты приготовила на праздник что-нибудь вкусное! И посмотри на себя!.. Ты же одета хуже, чем три месяца назад, когда я в последний раз была дома. Я точно помню, что, когда уезжала, все аккуратно сложила, приготовила: только носи. У тебя же были такие прелестные платья. И… и…

Это был неудачный ход: ни Винни, ни миссис Мабл не могли еще спокойно вспоминать бедного Джона, из-за которого миссис Мабл минувшим летом должна была покупать себе, с помощью дочери, траурное платье.

— Оставь меня в покое, — со слезами на глазах сказала миссис Мабл.

Это были не только слезы скорби, но Винни они на время усмирили. Она смутилась и растерялась — и прервала свой допрос. Прервала как раз перед тем, как мать почти готова была открыть ей удивительную вещь: отец давал ей на хозяйство десять фунтов в неделю, она же тратила в лучшем случае два — меньше, чем до того, как они разбогатели.

Но Винни была упорна. После неудачи с матерью она решила попытать счастья у отца. Она рискнула даже нарушить его хмельное одиночество в гостиной.

— Папа, — обратилась она к нему. — Скажи, мы очень бедствуем?.. С тех пор, как ты не ходишь на службу?

Мистер Мабл устремил на нее отсутствующий взгляд. Потом в нем проснулась гордость — он гордился своим триумфом, о котором до сих пор в Сити ходят легенды… Дома же ни слова признательности он так и не услышал.

— Нет, — сказал он. — Денег у нас много.

— Тогда хорошо. Завтра — Рождество. Мне нужны деньги. Много. Мама еще ничего не готовила.

В затуманенном мозгу мистера Мабла шевельнулись какие-то образы прошлого. Он вспомнил, как заставлял Энни тратить деньги и как отчаянно она сопротивлялась.

Он послушно встал с кресла, с плохо гнущимися коленями прошел в угол, где стоял дурацкий позолоченный секретер. Непослушными пальцами он выдвинул один ящичек, достал чековую книжку и подписал чек.

— Банки закрываются в половине четвертого, — сказал он. — Так что поторопись.

Винни бросила на чек беглый взгляд. Там значилась сумма — сто фунтов.

— Спасибо, — сказала она и, выходя, велела матери надеть шляпку.

Миссис Мабл давно так не суетилась и не волновалась, как в этот день. Сначала они мчались по улице к остановке автобуса, идущего на Рай-лейн. Потом бежали в банк, чтобы успеть получить деньги. Винни сунула в свою сумочку купюры с таким видом, словно привыкла, что у нее там лежат сотни фунтов. После этого они носились по магазинам, смешавшись с предрождественской толпой, и хватали все, что миссис Мабл забыла купить: и товары на каждый день, и вещи, которые нужны только на Рождество. Они едва не падали от усталости, когда Винни остановила такси, словно посланное им самим небом, и затолкала туда мать вместе с кучей больших и маленьких свертков.

Но Винни этого было мало. На следующий день, в сочельник, она заставила мать приготовить индейку и разогреть рождественский пудинг, который они купили готовым.