жгучей брюнеткой, сестры походили друг на друга. Обе были хорошенькими и миниатюрными. Темные волосы Фэнси обрамляли персикового цвета лицо с золотисто-карими глазами. Ярко-голубые глаза Эллен прекрасно контрастировали с молочной кожей и пшеничными волосами. У сестер были слегка вздернутые носики, ярко-алые губы, будто созданные для поцелуев, и изящные подбородки. Восемнадцатилетняя Эллен казалась веселой и непосредственной, а Фэнси держалась более сдержанно. Ее слегка раскосые глаза и тонкие черные брови придавали ей немного надменный вид. Фэнси, известная в обществе как леди Мерривсйл, вдова барона Мерривейла, была на десять лет старше сестры, однако в то погожее июньское утро их можно было принять за ровесниц.

Эллен часто повторяла, что Фэнси совсем не похожа на овдовевшую баронессу. Фэнси в душе соглашалась с ней, хотя никогда в этом не признавалась. Она была намного практичнее сестры, которую воспитывала с тех пор, как умерла их мать. Эллен было тогда шесть лет. Фэнси — шестнадцать.

Отец Фэнси и Эллен, Эдвард Мерривейл, очаровательный повеса, совершенно не заботился о семье. Оставив жену и детей в своем маленьком поместье в Суррее, он уехал в Лондон, где проводил время в кутежах и попойках, не заботясь о завтрашнем дне. Смерть жены не стала для него трагедией. Когда Эдварду сообщили о том, что его жена умерла, он лишь заметил, что она оказала ему дурную услугу. Салли же знала, раздосадовано заметил он, что муж не имеет ни малейшего представления о том, как обращаться с детьми. Впрочем, он вскоре с радостью обнаружил, что Фэнси может управлять Лаймвудом — так называлось их поместье — ничуть не хуже матери. Последние годы жизни Салли тяжело болела, и заботы по хозяйству легли на плечи Фэнси.

Сразу после похорон жены Эдвард снова уехал в Лондон — Фэнси ничуть не удивилась. На положении дел в имении его отъезд никак не отразился. Эдвард, правда, кое-что сделал для дочерей — пригласил в Лаймвуд их старую тетю, которую для виду объявили правительницей имения. Но настоящей хозяйкой Лаймвуда по-прежнему оставалась Фэнси.

Она не возражала, ведь другого она не знала. Возможно, в глубине души Фэнси хотела, чтобы отец относился к ним с Эллен повнимательнее, однако им хорошо жилось в Лаймвуде, а старая тетя Мэри была добра и мила. Время шло, и Фэнси мало-помалу стала помышлять о более интересной жизни, в которой не надо бояться истратить лишний пенни из изредка присылаемых отцом денег (Эдвард Мерривейл вспоминал о своем родительском долге весьма нечасто), без конца препираться с кухаркой, убеждать мясника, что в следующем квартале они заплатят за все, или отказывать себе во всем, чтобы купить Эллен новое платье. Разумеется, в жизни Фэнси были радости — ей нравилось скакать по извилистым деревенским дорожкам на своей старой кобыле или тихо, стараясь не попасться на глаза сторожу, пробираться в сад лорда Уэллса, чтобы набрать там яблок или груш. По ночам Фэнси подолгу мечтала о светской жизни с роскошными балами и раутами, по сравнению с которыми чаепития с приятельницами тети Мэри и семейные обеды в доме викария по воскресеньям были, по ее мнению, невообразимо скучными. Иногда Фэнси задумывалась о том, что ждет ее впереди. Но никогда, даже в самых смелых мечтаниях, она не предполагала, что совсем скоро станет женой настоящего лорда из высшего света.

Фэнси вышла замуж не по любви. Даже сейчас, возвращаясь мыслями в прошлое, она не могла сказать, согласилась бы стать женой двоюродного брата своего отца, Спенсера, барона Мерривейла, или нет, если бы имела чуть больше времени на раздумье или если бы Эдвард не просил ее об этом так настойчиво. Когда Фэнси исполнилось восемнадцать, отец неожиданно вернулся домой. Двигало им отнюдь не желание увидеть дочерей. Будучи замечен в связях с какой-то замужней дамой, он получил вызов на дуэль и был тяжело ранен. Все понимали, что дни его сочтены.

Глядя на лежавшего на смертном одре отца, Фэнси впервые задумалась о том, какая судьба постигнет ее и Эллен, когда его не будет в живых.