Однако интерес Ралфа был искренним — в этом она не могла ошибиться. Кейт с удивлением заметила, что общение с ее отцом и матерью явно доставляло Ралфу удовольствие. Это заставило ее по-новому взглянуть на родителей, увидеть в них людей со своими собственными вкусами и пристрастиями.

Неожиданно мать отвела дочь в сторону и сказала:

— Хочу, чтобы ты знала: твой отец и я гордимся тобой.

Кейт вскинула голову:

— После сегодняшнего вечера?

— После всех твоих достижений. Ты только взгляни, как люди на тебя смотрят. Порой мне хочется… — Тут Агата Сондерс осеклась и слегка прикусила нижнюю губу.

— Чего именно? — спросила Кейт, удивленная неожиданной заминкой.

— …чтобы твоя сестра была больше похожа на тебя, — призналась мать. — Маргарет постоянно меняет свои мнения в зависимости от политического курса. Но ты всегда сама принимала решения и добивалась поставленных целей.

У Кейт задрожал подбородок, и она поспешила улыбнуться, чтобы скрыть растерянность.

— Я тебя люблю, ма, — сказала она, и это было правдой.

Позднее у нее еще будет время подумать над тем, как отнестись к столь неожиданной новости. Но сейчас она чувствовала себя великолепно. Значит, она совсем не та непутевая дочь, которой считала себя прежде. Сама не зная о том, мать дала ей «родительское благословение» относительно ее планов на будущее.

Однако радость Кейт частично померкла, когда она посмотрела в лицо фактам. Необходимость продолжать путь одной, без Ралфа, лежала на сердце тяжелым грузом. Он успел занять такое большое место в ее душе, что без него она чувствовала себя опустошенной.

Кейт знала и о том, что рана никогда не затянется, потому что Ралф не позволит себе любить ее. Он изгнал ее из своей жизни, полагая, что блестящая карьера — единственное, к чему она стремилась. Тогда как правда заключалась в ином.

Мать продолжала что-то говорить, но Кейт не слышала ни слова, потрясенная открытием, которое внезапно обрушилось на нее, как огромная волна обрушивается на берег.

Она любила этого человека!

Почему же она не ощущала этого раньше? Бурная лихорадка, грозящая сжечь ее, была вызвана не одним лишь сексуальным влечением, хотя и оно, естественно, имело место. Чувство в целом было гораздо глубже.

Но Кейт знала, что должна сохранить свое открытие в тайне, и особенно от Ралфа. Он не захотел оставаться с ней и скорее всего по-настоящему не любил ее. Кейт вновь сказала себе, что должна уйти с высоко поднятой головой, тем самым доказав ему, что он был прав, и карьера для нее действительно важнее всего…

— Потанцуем? — спросил Ралф, когда родители простились с ними, сказав, что уже поздно и им нужно возвращаться домой.

Кейт подумала, что ей тоже лучше уехать. Танцевать с Ралфом сейчас было крайне рискованно — он всегда хорошо разбирался в настроении окружающих и мог легко догадаться о ее истинных чувствах. Но если отказаться, он скорее поймет, в чем дело. Поэтому Кейт согласно кивнула и безуспешно попыталась расслабиться, когда он обнял ее, привлекая к себе.

Звучала медленная чувственная мелодия. Или, может быть, так ей казалось, потому что, несмотря на все усилия сохранять отчужденность, она ощущала, как его прикосновения почти обжигают ее.

Одной рукой Ралф обхватил ее за талию, другой слегка провел по спине. Кейт почувствовала легкое головокружение и едва не оступилась. Тогда он сильнее прижал ее к себе:

— Ты в порядке? Не слишком устала?

— Нет, нисколько, — пролепетала она, чувствуя, что ее сердце почти остановилось.

Усталость была бы наиболее подходящим объяснением ее состояния, но Кейт им не воспользовалась.