— Вы, наверное, шутите, молодой человек, — вскинулся немедленно Крот.

— …почтеннейший Крокодил, — кротко поправил его Амвросий.

— Благодарю вас, разумеется Крокодил… Тем не менее с какой стати может быть обыск в лаборатории? Нынче, знаете ли, не те времена. Да я сюда никого не пущу.

— Ваши рассуждения несерьезны, — жестко оборвал я его болтовню, чем заработал удивленные взгляды не только Амвросия, но и Порфирия, — получить ордер на обыск — плевое дело, есть не менее ста способов.

— Не будете ли вы любезны привести хоть один?

— Одного из ваших сотрудников задерживают на улице, когда лицо, подозреваемое в распространении наркотиков, передает ему пакетик с пятью граммами гашиша. Дома у него, в кармане белого халата, находят еще две десятых грамма неопределимого наркотика. Вот и все, любой прокурор подпишет ордер… Поэтому повторяю — нужно изъять все, что нежелательно показывать этим службам. Но важнее всего, чтобы Щепинский никаким образом не мог получить копий ваших рабочих гипнограмм — ни через влиятельных союзников, ни через своего агента, который, или которые, имеется в «Общем деле».

— Это клевета! — отчаянно возопил Крот.

Амвросий поднял вопросительный взгляд на Порфирия.

— Есть утечка, — как бы нехотя процедил тот.

Поскольку Порфирий не снизошел до пояснений, сделать их пришлось мне:

— Надеюсь, всем очевидно: сейчас нельзя искать этого человека и нельзя даже дать заметить ему или им, что вам об утечке известно… Итак, теперь самое главное — сделать невозможным доступ к вашим гипнограммам никому, в точном и буквальном значении этого слова, и не забыть о возможности восстановления стертых программ в рабочих компьютерах.

— Не возражаю, тем более что это уже частично сделано, — против обыкновения, без спора согласился Крот, но со странной усмешкой, для исследования причины которой, увы, не было времени. — Однако, почтеннейший Крокодил, мы хотим наконец услышать, что именно должно случиться в «Извращенном действии».

— Если помните, я в декабре говорил: буду молиться, чтобы Господь вразумил Щепинского и внушил ему отвращение к его непотребной деятельности… Так вот, я чувствую, более того — достоверно знаю: Господь внял моим молитвам, и в ближайшее время явит свой гнев грешнику.

— Вы что же, позволяете себе издеваться над нами, почтеннейший Крокодил? — В голосе Крота появились крайне немелодичные визгливые ноты. — Будьте любезны ответить по существу!

— Вам хорошо бы понять, — я говорил спокойно и зло, так он меня достал, — что причинами неудач «Извращенного действия» будут заниматься профессионалы, сумевшие стать пугалом для всего мира. Первый вопрос, который они зададут себе, будет: кому выгоден или необходим крах Щепинского? Они обязательно явятся к вам и будут задавать вопросы, много вопросов, а вам на них лучше не знать ответов. Они мгновенно поймут, знаете вы или нет то, что их интересует. Им наплевать на ваш научный авторитет, и уверяю вас — с дыркой от пули все мозги одинаковы.

Крот побледнел и притих.

— Я полагаю, все мы должны отвечать одно и то же о том, что в вашем достославном научном заведении делал я, ваш покорный слуга. Думаю, это была проверка личных дел всех сотрудников для предотвращения утечек технологической информации в коммерческие структуры… Мне кажется, тема исчерпана. Я могу удалиться?

— Да, почтеннейший Крокодил, — печально кивнул Амвросий.