— В этом нет никакой нужды, — авторитетно и не без самодовольства заявил Крот, — состав воздуха, молодой человек, здесь много лучше, чем на улице, он непрерывно контролируется компьютером, включая оптимальное насыщение озоном.

— А солнце, почтеннейший Крот? Все дети нуждаются в солнце.

— Дети нуждаются вовсе не в солнце, — он пренебрежительно оттопырил губу, — а в определенном спектральном составе света. Здесь этот состав идеальный: кроме видимого света, имеется строго дозированная ультрафиолетовая составляющая.

Вот ведь черт, ругнулся я тогда про себя, и на все-то у старого хрена готов ответ. Но теперь прогулка мне казалась все же наилучшим предлогом, тем более что охранник на входе, если судить по лицу, вряд ли когда-нибудь слышал про ультрафиолетовую составляющую.

Я приобрел коляску, самую громоздкую, какая нашлась в магазине, дабы каждому было ясно, что с такой колымагой невозможен маршрут длиннее, чем вокруг здания. Торжественно привезя ее в Институт на багажнике Васиной машины, я поставил ее под окном в вестибюле, чтобы охранник привыкал к ее виду. Другую же машину, презентованную мне Мафусаилом «восьмерку», я заранее припарковал в тихом переулке поблизости.

Вопреки своему обычному педантизму, Крот ушел в пять, за час до конца рабочего дня, и вслед за ним стали расходиться лаборанты и техники. Весенний вечер, теплый и солнечный, манил на улицу, так что желание прогуляться с ребенком должно было быть понятным любому человеку, в том числе и охраннику. Впрочем, как мне сказала Полина, о происхождении и даже о факте существования ребенка в Институте почти никто не знал.

Сегодня за малышом присматривала Люся.

— Собери, пожалуйста, на прогулку ребенка. Только слишком сильно не кутай, — рассеянно попросила ее Полина.

Полина, как и Крот, по отношению к Прокопию употребляла только слово «ребенок». Меня это неприятно задевало: ведь он, как-никак, ее сын, хотя конечно, сейчас, глядя на нее, в это было трудно поверить.

— То есть как на прогулку? — Слегка склонив голову, девица уставилась на нас козьим подозрительным взглядом.

— Обыкновенно, — ровным голосом пояснила Полина, — посмотри, какая погода. Я намерена прогуляться с ребенком, а почтенный Крокодил будет обеспечивать мою и его безопасность.

— А мне не менее почтенный Крот приказал не давать его отсюда выносить никому, — проворчала Люся раздраженно, — похоже, наши клички вызывали у нее антипатию, и в этом я ее понимал.

— Послушай, голубушка, — голос Полины стал еще ровнее, и в глазах на месте зрачков возникли черные дырочки, — ты одна из немногих, кто знает, что я — его мать. Так в чем же дело?

— Не давать ни-ко-му, — нагло глядя в глаза Полине, по слогам повторила девица, — он так приказал.

— Какое непонятливое существо, — задумчиво обратилась Полина ко мне, — может, ты попробуешь объяснить?

— Это всегда радостно, когда люди выполняют приказы, — я повернулся к Люсе, — но сейчас приказывать буду я. Сделай, как просила почтеннейшая Агриппина: собери малыша на прогулку, но сильно не кутай.

— Не хватало еще, чтобы вы мне приказывали, — ощерилась она и потянулась к стоящему перед ней телефону.

Сделав резкое короткое движение, я ребром ладони перерубил пополам трубку:

— Не отвлекайся на пустяки. Делай, как тебя просят.

Она прикусила язык и принялась пеленать Прокопия, бормоча:

— Что я скажу профессору?

— Скажешь, что я показал тебе пистолет… Вот он, смотри… Да еще с глушителем, — добавил я, навинчивая глушитель.