— Странно, странно, — недоумевающе бормотал Щепинский.

— Что-нибудь не так? — немедленно вскинулся полковник.

— Да нет, все так… Только немного странно… Вот, блок контроля сигнализирует: возникла асимметрия почек… а теперь еще и гипертрофия щитовидной железы.

После секундной паузы он добавил, по-видимому обращаясь к Кобыле:

— Включи резервный компьютер… и возьми дискету в моем кабинете… подожди, вот ключ от сейфа.

— Может, лучше остановить это дело? — Полковник, как обычно, говорил с барственной ленцой в голосе, но сиплые нотки выдавали его напряжение.

— Нельзя остановить. Невозможно, — у Щепинского явно начиналась паника, — он сейчас не мертвый и не живой, если остановить — будет мертвый. А новая реанимация будет в сто раз сложнее, если вообще возможна.

— Ну что же, мертвый так мертвый. Я понимаю, вы не всесильны, — философски заметил полковник, и по этой реплике я заключил, что его порученцы в данный момент в лаборатории отсутствуют.

— Готово. В каком порядке активизировать блоки? — вклинился в разговор совершенно равнодушный голос Кобылы. Фантастическая баба, успел я подумать.

— Весь аварийный пакет. Сначала общий контроль, потом экспресс-коррекцию, потом все остальное.

С полминуты слышалось только щелканье клавишей, словно соло на дикарском музыкальном инструменте, сделанном из костей, да иногда попискивали компьютеры. А затем раздались настырные громкие гудки, напоминающие сигнал «Не забудьте выключить телевизор», — насколько я помнил из объяснений Фимы, это означало опасную дестабилизацию процесса.

— А это что значит? — раздраженно спросил полковник.

В ответ Щепинский проблеял что-то нечленораздельное.

— Процесс вышел из-под контроля, — спокойно пояснила Кобыла.

— Выключай, — голос полковника прозвучал, сдавленно.

— Я здесь выполняю только указания профессора Щепинского.

— Выключай… выключай, — издал тихий стон Щепинский, и на него наложился полковничий рев:

— Выключай, сука!

Стали раздаваться щелчки — Кобыла методично, наверняка в предписанном инструкцией порядке, выключала аппаратуру, и одновременно я услышал стук падающих предметов, треск чего-то ломаемого и совершенно непонятный звук — больше всего это было похоже на собачий вой, но странного, очень низкого тембра.

— Какой кошмар! — с неподдельным ужасом выдохнула Кобыла перед тем, как выключить последний компьютер.

Все смолкло. Я остановил запись, невольно вполголоса выругавшись.

— Проблемы с аппаратурой, начальник? — удивленно покосился на меня Джеф.

— Нет, просто там все выключили. И наши «жучки» тоже. А я много бы дал сейчас, чтобы заглянуть туда хоть одним глазом.

Впрочем, я тут же получил частичную компенсацию: у них там заработал сотовый телефон, и мне удалось на несколько секунд включить в лаборатории видеокамеру.

53. КРОКОДИЛ

Изгнав последние остатки нравственности из обычаев, т. е. из жизни, цивилизация отвела место нравственности в книгах…

Что у них там случилось, гадать сейчас было некогда, после узнаем, а для нас пошел отсчет времени на секунды.

Как только Джеф заснял отбытие полковника и его людей, я приказал ему в темпе собирать все свое барахло и грузить в машину: если они не дураки, а дураков там в основном не держат, они сегодня же прочешут все хаты, из которых простреливается контора Щепинского.

Из Института отвалили все, кроме, понятно, охранника на входе.