Жан-Поль Сартр. Возраст зрелостиДороги свободы - 1
Ванде Козакевич
I
Посреди улицы Верцингеторига какой-то верзила схватил Матье за руку; на другой стороне по тротуару прохаживался полицейский. – Дай мне что-нибудь, шеф, я хочу есть. У него были близко посаженные глаза, из толстогубого рта разило алкоголем. – А может, выпить? – спросил Матье. – Ну что ты, старина, что ты, ей-богу, нет, – заплетающимся языком пробубнил верзила. Матье нашарил в кармане монету в сто су. – Да мне на это наплевать, – успокоил его Матье, – это я так, к слову. И протянул монету. – Молодец, – забормотал, прислоняясь к стене, верзила. – Сейчас я пожелаю тебе что-нибудь потрясающее. Скажи-ка, чего тебе пожелать? Оба они задумались, потом Матье сказал: – Чего хочешь. – Ну ладно, пожелаю тебе счастья, – изрек верзила, – вот так! Он победоносно засмеялся. Матье увидел, что полицейский приближается к ним, и встревожился за пьянчугу. – Ну, хватит, – поторопил он его. – Прощай! Он хотел уйти, но верзила его задержал. – Одного счастья мало, – сказал он мягко, – это мало. – Что ты имеешь в виду? – Хочу тебе что-нибудь подарить... – Сейчас я задержу тебя за попрошайничество, – пригрозил полицейский. Он был совсем молодой, розовощекий, но пытался напустить на себя суровость. – Ты уже полчаса пристаешь к прохожим, – добавил он неуверенно. – Он не попрошайничал, – живо возразил Матье, – мы просто разговаривали. Полицейский пожал плечами и отправился своей дорогой. Верзила основательно шатался; казалось, он даже не заметил полицейского. – Придумал, что тебе подарить. Подарю тебе марку из Мадрида. Он вынул из кармана зеленый картонный прямоугольник и протянул его Матье. Матье прочел надпись на испанском и французском: «С.П.Т. Конфедеральный ежедневник. Оттиск 2. Франция. Анархосиндикалистский комитет, 41, улица Бельвиль. Париж XIX». Марка была приклеена под адресом. Она была тоже зеленая, с мадридским штемпелем. Матье протянул руку: – Большое спасибо. – Осторожно! – прорычал верзила. – Это же... это же из Мадрида! Матье посмотрел на него: у того был взволнованный вид, он делал отчаянные усилия, чтобы выразить свою мысль. Потом отказался от этого и только повторил: – Из Мадрида! – Я понял. – Клянусь тебе, я хотел туда поехать. Да не удалось. Он помрачнел, сказал: «Подожди», – и медленно провел пальцем по марке. – А теперь можешь ее взять. – Спасибо. Матье сделал несколько шагов, но субъект окликнул его: – Эй! – Чего тебе? – спросил Матье. Тот показал ему издалека монету. – Тут один тип дал мне сто су. Хочешь, угощу тебя ромом? – Как-нибудь в другой раз. Матье ушел со смутным сожалением в сердце. В его жизни был период, когда он бесцельно слонялся по улицам и по барам, и первый встречный мог его куда-нибудь пригласить. Теперь с этим покончено: к чему? Но типчик попался презабавный. Он собирался сражаться в Испании. Матье ускорил шаг и с раздражением подумал: «Так или иначе, нам нечего было сказать друг другу». Он вытащил из кармана зеленую открытку: «Она из Мадрида, но адресована явно не ему. Вероятно, кто-то ему ее дал. Перед тем как подарить, он много раз потрогал ее – еще бы, она пришла из Мадрида! На его физиономии было написано странное волнение». Матье, в свою очередь, на ходу посмотрел на марку, затем опустил картонный прямоугольник в карман. |
