— Направим в Москву Му Пиньян под видом скучающей вдовы аристократа. У нее должно получиться соблазнить Беркутова.

— Да, Пиньян замечательная, — довольно цокает языком Ван Ди Ку. — Но не нужно делать ставку только на красоту и таланты гетеры. Да и как я сам без нее останусь? А, Май? Ты вообще подумал?

— Простите, Бися, — пугается министр, что его сейчас обвинят в государственной измене. — Я не знал, что вы всё еще проводите время с майором Пиньян.

— Попробуем схватить юнца за честолюбие и тщеславие. Какой мальчишка откажется от лестного внимания принцессы? Пускай Чинга слетает к русским.

— Ваша дочь? — хлопает глазами министр. Он и помыслить не мог, что Ван сделает из любимого дитя наживку для русского.

— Ну а что такого? Она лицеистка. Устройте как программу обмена учащимися с московским вузом. Заодно и Чинга попрактикует русский. Ей не помешает.

— Вас понял, Бися, — кланяется министр.

* * *

— Наконец этот Ван успокоился, — вздыхает Владимир и оглядывает меня с Софией. — Я уж боялся, он еще придумает какой-нибудь бал или концерт, чтобы нас задержать подольше.

Сегодня с помощью демоников-телепортов мы вернулись в Москву. Император сразу потребовал нас с княгиней явиться к нему на аудиенцию.

— Ну и что там с японцами? — требовательно смотрит на меня Владимир. — Чем ты их одурманил?

Перед нашим отъездом принц Гунай встретился с императором. По словам японского наследника дуэль прошла по всем правилам и претензии за плен Нобунаги должны быть сняты. Хаосит выявлен и уничтожен. На этой позиции Гунай будет настаивать перед отцом.

— Поединком, — пожимаю плечами. — Вы же сами видели.

— Хорошо, что ты сам заговорил об этом. Я бы хотел знать, что я видел, — хмурится император и скашивает взгляд на Софию. — Колесница Хорса безумно впечатлила, но ничего не прояснила. Как и Молот Сварога. А кровавая катана вообще меня, откровенно говоря, запутала. Вводите уже своего императора в курс дела. Арсений — бог, я это ощутил. Но как это в принципе возможно?

— Необычный вопрос от помазанника Сварога и его наместника на Земле, — сверкает княгиня глазами. — Боги, конечно же, существуют, и один из них снизошел до нас, людей. Что же вас удивляет?

— Да взять хотя бы то, что этого снизошедшего бога нет ни в той же Лаврентьевской летописи, ни в никаких других! — не сдерживается Владимир. — А месяц назад о нем ни один волхв слыхом не слыхивал.

— Я недавно родился, — скромно опускаю глаза. — Вот он и не слыхивал, Ваше Величество.

— То есть ты бог, Сеня? — прямо меня спрашивает Владимир.

Время для напыщенной фразы. Выпрямляюсь и брызгаю магнетизмом. А еще чуть-чуть призываю жар-эфир. Ровно настолько, чтобы татуировки засверкали потусторонним золотом.

— Я Свар, чей золотой лик изображен на стене Кафедрального собора, — заявляю, и голос мой грохочет громом. — Или у вас есть сомнения, Ваше Величество?

Даже София бледнеет, хоть и не теряет своей хитрющей ухмылки. Владимир тоже внешне не выражает страха и трепета, всё же у императора многолетний опыт длинной выдержки. Но знающим его глаза скажут, что он нихило струхнул.

— Я уточняю, — тяжело роняет Владимир. — Просто уточняю. Значит, боги всё же есть…То есть, конечно, они есть, — спешно вставляет он, пока София снова не намекнула на его греховный атеизм. — Но то, что посещают нас — это новость.