Затем она прошла в палату миссис Морган, которая беспокоилась по поводу предстоящего обследования. Перед самым приходом ночной сестры познакомиться с новой пациенткой пришел врач-ординатор, а несколько минут спустя заглянул доктор Винсент. Он терпеливо выслушал мелкие жалобы миссис Морган, ласково успокоил и посоветовал во всем слушаться Абигайль. Абигайль сдала ночной сестре дежурство и пошла в свою новую комнату. Но медсестры, с которыми она ужинала, позвали ее смотреть телевизор. Хотя Абигайль очень устала, она приняла приглашение и с удовольствием посмотрела дублированный английский фильм, который уже однажды видела. Она прислушивалась к странным голландским словам, которые казались ей бессмысленными, — она ничего не понимала, за исключением, может, нескольких слов и выражений. Однако в основном ей приходилось то и дело переходить на самый простой английский или даже объясняться жестами. Она с облегчением узнала, что ночная сестра прилично говорит по-английски, по крайней мере она могла понять, что ей говорит Абигайль о состоянии своей подопечной, и, что немаловажно, последней она понравилась.

После фильма ее пригласили в комнату одной из сестер пить кофе, а уж потом Абигайль в конце концов добралась до своей комнаты и сразу же легла спать.

На следующее утро Абигайль чувствовала себя такой бодрой и счастливой! По дороге в столовую она неожиданно осознала, что своим настроением она во многом обязана тому факту, что вскоре увидит профессора. Надежды ее оправдались скорее, чем она ожидала. Он шел ей навстречу по коридору, когда она направлялась в палату миссис Морган. Абигайль немало позабавила поспешность, с которой сестры разбегались в разные стороны, чтобы освободить ему дорогу. Когда он поравнялся с ней, она на ходу весело пожелала ему доброго утра и в ответ получила уже знакомый холодный, но удивленный взгляд, как будто обычное приветствие было для него чем-то новеньким. Разочарование ее было так велико, что она не удержалась и достаточно громко сказала: «Ну, что за характер!» — и с подпорченным настроением поспешила к своей пациентке.

Миссис Морган, напротив, пребывала в прекрасном расположении духа: она отлично выспалась, с ночной сестрой они друг друга поняли и поладили. Ей поставили зонд для взятия на анализ желудочного сока. Ночная сестра, сдавая Абигайль дежурство, на своем бедном, но правильном английском рассказала, что ночь прошла очень спокойно, у нее не было никаких хлопот, так что она не зря захватила с собой вязанье, и в доказательство продемонстрировала огромный пуловер канареечного цвета. Неожиданно в тот момент, когда они, склонившись над вязаньем, обсуждали особенности узора, за спиной у них раздался голос профессора:

— Дорогие дамы, не могу ли я попросить вас уделить мне минутку внимания? Если вы, конечно, не находите мою просьбу слишком дерзкой.

Голландка обернулась стремительно и испуганно, как вор, которого застигли в момент, когда он обчищал взломанный сейф. Абигайль же, характер у которой был покрепче и которая не считала, что совершила какой-то проступок, аккуратно сложила пуловер и спокойно ответила:

— Конечно, сэр.

Эти простые слова, казалось, вывели его из себя окончательно, потому что в следующую секунду он уже смотрел на нее просто свирепо:

— Как я понимаю, вы обе находитесь на дежурстве?

— Только я, — заявила Абигайль. — Ночная сестра передала мне дежурство.

— Когда мне нужно будет узнать распорядок дня сестер в нашей больнице, я обязательно спрошу у вас, сестра Трент.

Абигайль внимательно посмотрела на него, ее злость неожиданно прошла. А вдруг он один из тех несчастных, у кого всегда по утрам плохое настроение? Она поймала себя на том, что ищет оправдание его дурному нраву.