– Почему вы так беспокоитесь, Эдвард? Почему мое положение вас так расстраивает? Почему бы вам не отойти от меня и не поговорить с кем-нибудь другим?

– Вы меня тревожите, – признался Эдвард. – Я все пытаюсь проникнуть в вашу внутреннюю реальность, разузнать, что она такое. Любопытно, не так ли?

– Еще Джон Хоукс написал «Жучиную ножку» и пару других книжек, чьих названий я сейчас припомнить не в состоянии, – сказал Карл. – Мне кажется, он один из лучших американских писателей молодого поколения.

– Карл, – сказал Эдвард, – какова же ваша внутренняя реальность? Выкладывайте, малыш.

– Она – моя, – спокойно ответил Карл. И посмотрел на свои ботинки, напоминавшие пару крупных дохлых буроватых птиц.

– Вы уверены, что не крали те полтора доллара, упомянутые на вашем плакате?

– Эдвард, я же сказал вам, что не крал этот доллар с половиной. – Карл, обвешанный плакатами, потопал ногами. – Какая же холодина на этой Четырнадцатой улице.

– Это все ваше воображение, Карл, – сказал Эдвард. – На этой улице ничуть не холоднее, чем на Пятой или на Лексе. Ваше ощущение того, что здесь холоднее, вероятно, проистекает из вашего маргинального статуса лица, в нашем обществе презираемого.

– Вероятно, – сказал Карл. На его лице появилось выражение. – Знаете, я ходил к правительству и просил дать мне работу в Оркестре морской пехоты, а мне отказали?

– Хорошо дуете, чувак? Где ваша дудка?

– Меня и на сборе хлопка не захотели, – сказал Карл. – Что вы об этом думаете?

– Эта ваша эсхатологическая любовь, – сказал Эдвард, – что это за любовь такая?

– Это поздняя любовь, – ответил Карл. – Я ее так называю, что бы там ни говорили. Любовь по другую сторону Иордана. Понятие соотносится с набором условий, которые… Это как бы такая история, которую мы, черные, себе рассказываем, чтобы стать счастливыми.

– Ох-хо-хо, – сказал Эдвард. – Невежество и тьма.

– Эдвард, – сказал Карл, – я вам не нравлюсь.

– А вот и нравитесь, Карл, – сказал Эдвард. – Где вы главным образом крадете себе книги?

– Главным образом – в аптеках, – ответил Карл. – Они мне подходят, поскольку длинные и узкие по большей части, а продавцы склонны держаться поближе к рецептурным прилавкам в глубине аптек, в то время как книги обычно размещаются в таких маленьких вращающихся стойках у самых дверей. Обычно довольно легко сунуть парочку в карман пальто, если вы носите пальто.

– Но…

– Да, – сказал Карл. – Я знаю, о чем вы думаете. Если я краду книги, то краду и что-нибудь еще. Вместе с тем кража книги метафизически отличается от кражи, скажем, денег. Вийону было что хорошего сказать на эту тему, я полагаю.

– Это в «Если б я был королем»?

– Кроме того, – добавил Карл, – неужели вы никогда ничего не крали? В какой-то момент своей жизни?

– Моя жизнь, – сказал Эдвард. – Зачем вы мне о ней напоминаете?

– Эдвард, вы не удовлетворены собственной жизнью! Я думал, у белых жизнь всегда славная! – удивленно вымолвил Карл. – Мне нравится это слово – «славная».