Остроносый застонал, открыл глаза:

    -  Ты?

    -  Где женщины, выродок? Куда ты их дел? Где заложницы? - встряхнул его за ворот Середин.

    -  Кто? А-а… - Остроносый хрипло засмеялся. - А их нет. Нет. Я сказал: коли ты еще чего сделаешь, кишки им сразу выпускать. Со мной так нельзя. Мне плохо, но и ты…

    -  Что-о?! - Рука описала короткий полукруг, и кистень врезался прямо в ухмылку, превратив ее в кровавый оскал. - Что ты сделал?! Что?! Что-о?!!

    Середин бил, бил и бил, вкладывая в кистень весь свой ужас, весь страх и все отчаяние; бил и бил, пока голова уголовника не превратилась в глинистое месиво, из которого торчали куски костей и лохмотья слипшихся волос. Только после этого он поднялся, добрел, покачиваясь, до «Ауди», забрал саблю и вернул в ножны. Душа его ныла, точно больной зуб, но руки все равно совершали привычные действия.

    -  Откуда он мог прийти? - присев на капот изрешеченной машины, огляделся ведун. - Где была засада?

    За кустарником, из-за которого вышел морок, остроносый прятаться не мог - Олег видел заросли от края и до края. А вот за спиной… За спиной оставалась еще одна низинка.

    Середин поднялся. Если остроносый сидел там - там же могли быть и заложницы. А если так…

    Он и боялся того, что предстоит увидеть, и не мог не посмотреть на то, что там скрывалось. Тридцать шагов до кустов, еще столько же вдоль ивняка… В сочной, изумрудно-зеленой осоке лежали два тела. Но не женских. Двое мужчин с одинаковыми треугольными дырочками чуть ниже левого уха.

    -  Ворон… - окатила тело горячая волна.

    Молодой человек перешел на бег и почти сразу увидел впереди машину. Темно-синюю полноприводную «Акуру». С небритым мужиком, похожим на кавказца, за рулем. Судя по тому, как неподвижно он смотрел перед собой…

    Олег домчался до машины, сразу рванул заднюю дверцу. Замотанные скотчем женщины задергались, замычали. Середин схватился за нож, вспорол путы на руках и на ногах, сдернул куски пленки со рта.

    -  Господи, сынок, - плача без слез, обняла его мама. - Олежка, милый… Мы тут, мы… На рынке… А нас… Олежка.

    Ведун ощутил обжигающее прикосновение к запястью, вырвался из рук:

    -  Подожди, мама! Тихо сидите!

    Он захлопнул дверцу, выхватил саблю, резко развернулся, вспарывая воздух.

    -  Тише ты, бродяга! Зашибешь… - Ворон вышел из невидимости, как из-за стены. Р-раз - и он уже рядом.

    -  Это ты… - облегченно опустил клинок Середин.

    -  Я. - Он повернул голову в сторону двух заколотых стилетом бандитов. - Кажется, ты вообразил себя непобедимым, бродяга? Непобедимым, неуязвимым, непогрешимым. А тебе просто повезло. Повезло, что в тебя не выстрелили, когда ты резал тех троих. Повезло, что я пришел сюда раньше, чем ты управился с прочими душегубами.

    -  Если бы они выстрелили, то не смогли бы узнать, где монета.

    -  А если бы я не успел прийти сюда?

    Середин потупил взгляд и промолчал.

    -  Ты смертен, бродяга. Ты понимаешь это? Тот, кто держит в руках ключ от всего нашего мира, должен быть непогрешим, неуязвим, непобедим. Иначе мы все рискуем превратиться в тлен. В его жизни не место простому везению. Ты выбрал слишком тяжелую для смертного ношу, бродяга.