— И у тебя была кобылка! Мамочка, расскажи! — попросила Камилла.

— Да, у меня была кобылка… Послушная и невысокая, чтобы на нее легко было взбираться… Ее мне подарил папа. Видели бы вы, как я носилась галопом по проселочным дорогам!

— Вы ездили верхом, мадам Мари? — удивилась Жаннетт. — Просто не верится!

— Конечно ездила! Тогда я была дочкой богатого землевладельца, а теперь я — супруга доктора, — задумчиво проговорила Мари. — Но в жизни мне пришлось много работать, и работать тяжело… Моя жизнь не всегда была легкой.

Дверь кухни тихонько отворилась.

— Милые дамы развлекаются от души, насколько я мог услышать! — заметил Адриан с притворно грозным видом.

— Доктор Меснье, мы вас разбудили! — пробормотала Мари-Эллен, краснея от смущения.

— Не переживайте, вы ни в чем не виноваты, — успокоил ее доктор. — Мне пришлось спуститься, потому что звонил телефон и никто не подошел снять трубку.

Мари вскочила на ноги.

— Что еще случилось? — спросила она. — Не говори, что кому-то снова нужна твоя помощь!

— Не ходите никуда, мой зять! — подхватила Нанетт. — Вы же не собираетесь всю ночь провести на ногах?

— Думаю, так и будет. Тут уж ничего не поделаешь. Наш приятель-булочник обжегся. И, судя по всему, сильно. Я иду к нему. Думаю, это ненадолго. Возьму с собой медицинский саквояж.

Только теперь Мари заметила, что супруг полностью одет и обут. Это было вполне в его духе — он собрался так, чтобы никого не побеспокоить. Как только они оба вышли в вестибюль, Мари поцеловала его в губы.

— Любовь моя! Счастье, что не все наши вечера такие, как сегодня! Ты возьмешь выходной, и очень скоро!

— Мари, тебя послушать, так мне давно пора на пенсию… Но я ведь еще не так стар! И спать мне совсем не хочется. Возвращайся к нашим очаровательным гостьям, дорогая.

— Я только что рассказывала о своей юности. Эти воспоминания навевают на меня печаль, — тихо проговорила Мари. — Да и Нанетт еще немного — и заплакала бы. Впрочем, она плачет всякий раз, когда вспоминает о Пьере и о «Бори».

Адриан сочувственно кивнул. Потом потрепал жену по щеке и вышел. На улице дул порывистый ветер и все еще шел снег.

Мари какое-то время постояла, опершись спиной о створку тяжелой двери, потом прошла в кухню, где все ожидали ее возвращения. За это время у Нанетт переменилось настроение. Камилла предложила ей немного повязать, и она отозвалась ворчливо:

— Нет, вязать я не стану! В последнее время у меня немеют пальцы. Раз песен больше не будет, я подремлю немного.

Мари заметила, что она сложила руки поверх голубого полотняного фартука. Потом голова ее склонилась вперед, подбородок уперся в грудь. Она и правда задремала.

— Моя славная Нан так и не оправилась после смерти Пьера, своего единственного сына! — шепотом сказала она. — Дайте подумать, сколько бы ему сейчас было лет? Да столько же, сколько и мне! Мы оба родились в 1893 году.

— У вас с ним прекрасные дети! — сказала Мари-Эллен. — Это самое главное. Мне очень приятно было повидаться с Лизон, Полем и Матильдой вчера на мессе. Почему они так быстро уехали?

— Я тоже думала, что застану Матильду у вас сегодня вечером, — добавила Амели. — В школе мы были лучшими подружками. Я так по ней скучаю!

— И я тоже! Но теперь у них у каждого своя жизнь, — отозвалась Мари.