И снова будет вечер, и когда одиночество станет невыносимым, она отправится в это же самое кафе, сядет за желтый стол, на котором лежит черная пепельница, и к ней подсядет какой-нибудь мужчина, у которого сегодня выдался неудачный день и которому хочется поделиться с кем-то своими заботами; таковы они все, пока молоды, с каждым годом все будет меняться и тем не менее оставаться таким же, пока в конце концов не покажется, что ничего и нет больше — и в дверь постучится старость…

— Что верно, то верно, летом в деревне хорошо, река… поля… цветы, — пробормотал молодой человек. Затем они встали, женщина пошла вперед, взяла в буфете завернутую в бумагу бутылку, мужчина сунул ее за пазуху, карман оттопырился, женщина заботливо спросила, не оттянет ли бутылка карман, но молодой человек ответил: ерунда, не оттянет.

РЕПРОДУКЦИЯ

Перевод Елены Позвонковой

Себастьян увидел во сне, будто он развел костер в лесу, неподалеку от города: собрал сухие сосновые ветки, поджег их и через какое-то время пошел прогуляться. Уже будучи довольно далеко от костра, он встретил какого-то молодого человека, тот спросил, что делает рыба, если ее вытащить на сушу. Себастьян, заядлый рыболов, поспешно ответил: известное дело — что, малость побарахтается, а затем уснет. Молодой человек спросил еще что-то, но в этот момент взгляд Себастьяна привлекли мелькнувшие в кустах молодые женщины в светло-голубых платьях, и он заторопился туда, чтобы посмотреть, хорошенькие ли они. Как бы между прочим он повернул голову и увидел, что костер за это время из маленького превратился в огромный — языки пламени лизали нижние ветки деревьев, и Себастьяна охватил страх.

Когда он подошел к костру, люди уже тушили огонь — полыхали свезенные в кучу высохшие сосны и ели, на границе огня на поваленных деревьях лежали мужчины, словно стремясь своими телами преградить путь стихии. Себастьян схватил палку и начал колотить ею по горящим веткам, но человек, распоряжавшийся здесь, послал его на другую сторону огня, где пламя уже перекинулось на вереск и стебли черники. Себастьян поспешил туда, но, чтобы добраться до места, ему пришлось перелезать через проволоку, неизвестно для чего натянутую там, и когда он наконец добрался, там уже орудовал какой-то молодой человек, без толку размахивающий лопатой. Себастьян крикнул, чтобы и ему дали лопату, так как рядом возвышалась куча песка, но никто не услышал, и тогда ему пришлось горстями кидать песок на огонь. Внезапно в лесу стемнело, словно был уже поздний вечер, вдали Себастьян увидел двух милиционеров, они шли в его сторону, один держал в руке раскрытый блокнот, другой — радиопередатчик. Человек, руководивший тушением пожара, подозвал их поближе, и Себастьяна охватило тревожное чувство вины — конечно же все знали, кто развел костер, от которого огонь распространился дальше, и ему было не избежать наказания. Он схватил с земли ветку, вернее, тоненький гибкий прутик, чтобы продемонстрировать свое рвение, решив, что будет до тех пор сбивать пламя, пока они его не схватят. Странно, все люди, тушившие пожар, а также тот молодой человек, который обратился к нему с вопросом, были голыми, и только милиционеры в форме.

Себастьян проснулся бодрым. В комнате было темно и тихо, он понял, что спал самое большее час; прислушался в надежде уловить шум проезжающих машин, однако прошло немало времени, прежде чем за окном прогромыхала какая-то машина, а какая — он не понял. Увиденное во сне отчетливо стояло перед его глазами, чувство вины и страх постепенно отступили, превратившись в неприятное воспоминание.