Нина с пренебрежением окинула взглядом скудную обстановку палаты и железную кровать с висящими на ней четырьмя ремнями.

— Фи, ну и обстановочка. И стены мягкие… Это чтобы такие идиоты, как ты, не разбили себе головку? А если она у тебя уже повреждена? — Она брезгливо присела на кровать, подняв белье вместе с матрасом и отряхнув руку.

— Зачем ты так? Я же из-за тебя! Я не могу, не могу, любимая…

— А я просила об этом? Ты зачем так меня подставляешь?

— Ниночка, я слеп от любви. Я, наверное, виноват…

— Оглох и отупел, и виноват, — кивнула она. — Короче, Склифосовский, приходи в себя, жуй апельсинчики и выходи на волю с вправленными мозгами. А то про меня уже такие слухи ходят — врагу не пожелаешь. Будто я людей на съемках съедаю не запивая. Я не хочу, чтобы мне еще и доведение до самоубийства впарили.

— Ниночка…

— Подбери слюни, слюнтяй! Не мужик, а черт знает что! И чтобы этого больше не повторилось, смотри у меня, — погрозила ему пальчиком Нина и встала, резко дернув подол юбки, намереваясь покинуть палату.

— Дорогая, — кинулся к ней в ноги Гриша, — придешь еще ко мне?

— Еще чего, — фыркнула Нина.

Выйдя в коридор, она увидела человек десять врачей и санитарок в почтеннейшем ожидании, с ручками и блокнотами наготове. Ясное дело, все выстроились за автографами.

Красивое лицо Нины исказилось в неприятной гримасе.

— Дорогая наша Нина Михайловна, вы… вы наше всё! Это так неожиданно, так здорово… Для нас такая честь! Вот мы бы все хотели… — выступила вперед самая смелая медсестра, переминаясь с ноги на ногу и краснея.

— Обойдетесь, — прищурилась Нина и, подцепив под руку главного врача, замурлыкала ему на ухо: — Дорогой мой доктор, если я уж здесь оказалась, и дай бог, больше никогда сюда не попаду, хочу попросить вас о маленькой услуге.

Главный врач Дмитрий Иванович деликатно кашлянул, уводя ее от возбужденных почитателей по коридору в свой кабинет.

— Да, конечно, для вас что угодно, любые таблетки… Есть очень дорогие, импортные. Минимум побочных эффектов, минимум! И сон нормализуется, и настроение. Я понимаю, у вас напряженный гастрольный график, съемки, день и ночь меняются местами… Отсюда могут быть и бессонница, и срывы настроения, — вкрадчиво мурлыкал Дмитрий Иванович.

— Да? — Нина удивленно посмотрела на него.

— Конечно. Не вы одна ко мне обращаетесь. За валюту сейчас можно достать что угодно и полечиться совершенно анонимно. Ко мне обращались многие известные люди, и из вашей артистической среды тоже, — кивнул он, не отпуская ее руку.

Нина давно заметила: многие мужчины хотят к ней прикоснуться, войти, так сказать, в телесный контакт. И уж если им удавалось взять ее за руку или, еще лучше, приобнять за талию, они ее уже не отпускали, пока она сама не выворачивалась. Так и сейчас.

Она освободилась от руки Дмитрия Ивановича и снизошла до улыбки.

— Все очень заманчиво и интересно, но я не об этом хотела спросить. С нервными стрессами пока прекрасно справляются алкоголь и сигареты.

— Это опасный путь… — стушевался главный врач.

— Мое здоровье — мой выбор, — оборвала его Нина. — Хочу пообщаться с женщиной, находящейся в состоянии острого психического расстройства.