— Он советник Оджи.

— Я знаю. Только с каких это пор советник стоит во главе военной группировки?

— Полагаю, первую скрипку здесь играет не он, а Билли Джино. Он для этой роли очень подходящая фигура. А если именно он заменяет Оджи, то из этого вытекает...

— Тогда кто стоит за чисткой?

— Вряд ли Оджи, — после короткой паузы проговорил Таррин.

— Почему ты так считаешь?

— Во-первых, старик покровительствует мне. Ни один человек, будучи в здравом уме, не начал бы на меня охоту без одобрения Оджи. Во-вторых, уже несколько дней я пытаюсь дозвониться до него, но меня не хотят соединять с ним. Хотя это очень просто. Поэтому я делаю вывод, что Оджи тут не при чем.

— Учти, Лео, заявление на твою территорию исходит прямо из Совета.

— Не может быть!

И тем не менее. В штабе на северных холмах находится Туз, который именует себя Симоном, а его связной в Нью-Йорке носит псевдоним Петр. А несколько дней назад в Атланте я повздорил с трио Тузов, они называли себя Иоанн, Павел и Яков.

— Ну, прямо верные ученики, как на подбор!

— Вот-вот. И я подумал: а кто же носит имя Иисус?

Таррин от волнения даже причмокнул губами:

— Попахивает крупным делом, а, сержант?

— Ты всегда был очень сообразительным парнем, Лео.

— А как это можно истолковать по-другому? Кто-то разрабатывает план мгновенного захвата. Для чего они приобрели целую колоду Тузов и решили слегка подтасовать карты в игре.

— Когда ты в последний раз разговаривал с Оджи? — осведомился Болан.

— Несколько недель назад. Обычно я звоню ему дважды в месяц. Все шло на редкость здорово, и вдруг пару дней назад — поворот на 180 градусов. Ни с того, ни с сего я превратился в прокаженного.

— Возможно, это случайное стечение обстоятельств. Или мы неверно оцениваем ситуацию. А может, есть и еще какое-то объяснение странного поведения Оджи. Кстати, как его здоровье?

— По крайней мере, две недели назад его голос звучал довольно бодро.

— А сейчас? Мы ведь этого не знаем, верно? Может, старик уже лежит на смертном одре. И теперь представь, что слухи об этом дошли до каких-нибудь молодых амбициозных турков. Что ты думаешь об этом?

— Такое развитие событий меня вполне устраивает, — тихо ответил Таррин.

— Какие у тебя отношения с Эритрея?

— Скажем так, неплохие. Конечно, я завидую ему немножко. Впрочем, это дела не меняет.

— Ладно, — сказал Болан, — полагаю, он еще свяжется с тобой. Не исключаю, что он даже приехал в город, чтобы ознакомиться с обстановкой. Сегодня утром он получил твою посылку. Поэтому будь готов к его звонку, но не вверяй ему свою жизнь, Лео. Давай сыграем с ним очень аккуратно.

— Само собой!

— И еще одно. Похоже, атмосфера может сильно накалиться, прежде чем все в городе взлетит к чертям. Не могу поверить, чтобы некто, связанный с Советом, отважился развязать войну из-за такого плевого куска земли. Причина, видимо, в другом. И нам необходимо выяснить, почему именно Питтсфилд оказался столь лакомой конфеткой.

— И все же вряд ли кто-то с самого начала строил особенные планы касательно города.

— Может быть. Но не забывай: кто-то должен нести ответственность за ошибку в расчетах. Они ведь движутся на ощупь, словно слепые и глупые котята. Это видно сразу.

— Не пренебрегай своей ролью в таких делах, сержант. Было очень сильное давление, но войну никто не объявлял. Война началась только тогда, когда пришел ты. Помни об этом.

— Возможно, ты и прав, — согласился Болан. — Тем не менее учти: они сейчас в большом замешательстве.