— Зверолюди могут высадиться и за один день, — нахмурился, пожевывая губу, Туан. — Но все равно, мысль стоящая. Хватит и тысячи ратников. Тогда я смогу держать пять больших отрядов, разместив их так, чтобы любой из них смог меньше чем за день оказаться на побережье в любой из двух провинций. — Он с сияющей улыбкой повернулся к Роду. — Воистину, он чародей! А если пехотинец должен ездить верхом, так что с того? Когда они прискачут на поле боя, то могут спешиться а биться как всегда!

— По-моему, это сработает, Ваше Величество.

— Но название! Нужно название! — Глаза Туана горели от возбуждения. — Солдаты будут сражаться лучше, если их войско будет носить имя, способное прогреметь в веках!

По этой части Туан был мастер — знал толк в подобных ерундовых мелочах, вызывавших в конечном итоге огромный резонанс. Ради этих неосязаемых вещей люди зачастую сражались куда упорнее, чем ради твердых наличных. Если Туан говорил, что его ратники будут сражаться лучше, если их полк будет носить прославленное имя, то Род не собирался спорить.

— Как насчет Летучего Легиона?! — воскликнул король.

Гвен стояла с Родом на склоне холма, разглядывай изобиловавшую шатрами и лошадьми долину.

— Только авангард, — заверил ее Род. — У Туана по-прежнему остается постоянная армия в пять тысяч человек — и большинство из них не умеют ездить верхом. Здесь мы собираем тысячу хороших наездников со всего острова, тех, кто уже имеет какой-то боевой опыт. Однако Туан намерен навербовать еще пять тысяч солдат.

Далеко внизу лейтенант крикнул, и его эскадрон припустил галопом, атакуя другую группу с мечами из прутьев.

Гвен понаблюдала и недоуменно произнесла:

— Они выглядят не очень-то умелыми, милорд.

— Я сказал, что они люди с опытом, а не с талантом. — Род взял ее за руку и пошел по склону холма. — Хотя дай им немного времени для тренировки и практики, и никогда не увидишь лучшей кавалерии. Кто это?

Он остановился, хмуро глядя на фигуру в коричневой рясе с идеально круглой плешью, сидевшую, скрестив ноги, примерно в пятидесяти ярдах от них, положив на колени огромную раскрытую книгу. В левой руке человек держал чернильницу из рога, а в правой — перо.

— Кажется, какой-то чернец, — ответила Гвен. — А чем ты встревожен, муж мой?

— Тем, что не помню, чтоб я приглашал каких-то монахов. — Род подошел к человеку в рясе. — Доброе утро, отец.

— Доброго утра и тебе, добрый человек. — Монах обратил к Роду загорелое, сияющее лицо. Затем у него отвисла челюсть, и он неуклюже попытался вскочить на ноги. — Да это ж Верховный Чародей!

— Осторожней, не пролейте чернила. — Род протянул руку поддержать чернильницу из рога. — Приятно, конечно, быть узнанным, но предо мной не стоит вскакивать — во всяком случае, тем, кто не в мундире.

— Нет, я знаю вас как одного из самых великих людей, когда-либо ступавших по земле Грамария. — У этого монаха все было круглое — и живот, и лицо, и глава, и лысина. — Кто еще мог спасти королеву Катарину от оравы крестьян, алкавших лишить ее жизни, и банды баронов, ведомыми лордами отступниками, чтобы лишить ее трона?

— Ну, Туан сражался весьма неплохо.