|
Казалось бы такой же, как и многие сотни до него. Но для меня этот мир уже никогда не будет прежним, потому что я, кажется, всё-таки выйду замуж по любви. И как же это прекрасно. И едва показавшееся на горизонте солнце, и вялая перекличка редких птиц в ветвях голых деревьев, и даже стылая, подёрнутая инеем от ночных заморозков земля — прекрасным было всё. Но всё это затмевали глаза любимого мужчины, с нежностью и восхищением смотрящие на меня. Захотелось петь, кружиться и танцевать. Взмыть в облака и расшевелить сонных птиц, напомнить им, что вот-вот взойдёт солнышко, согреет землю и озарит всё вокруг своим светом. Рассказать всему миру как я счастлива и поделиться своим счастьем со всеми! Но вместо того, чтобы выполнить всё вышеперечисленное я вдруг вспомнила про родителей, императора и трижды проклятую политику. Плечи поникли, в глазах сами собой появились слёзы, а в голову пришла шальная мысль — бежать!
— Ну что ты, маленькая моя? Что случилось? — обняв ладонями моё лицо, поглаживая большими пальцами побледневшие щёки и всматриваясь в наполненные слезами глаза спросил Айсек. — Нам не позволят, да? — прошептала, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться. — Пусть только попробуют, — неожиданно жёстко ответил тот, кого я всё это время считала только другом, не позволяя себе допустить даже мысли о большем. — У меня через час жертвоприношения, страждущие начнут прибывать с минуты на минуту, — послышался недовольный голос жреца из-за приоткрытых дверей храма, на широком крыльце которого, за статуей дракона спрятались от всего мира мы с Айсеком. — Идём, — крепко взяв меня за руку проговорил любимый. И я пошла, доверившись ему, но уже боясь верить во что-то хорошее. Мы так и вошла в храм, держась за руки и глядя друг другу в глаза. — Вот теперь видно, кто жених и невеста, — неожиданно подобрев улыбнулся жрец. — Давненько мне не доводилось соединять действительно любящие сердца. Служитель прародителя шагнул к алтарю и зал огласил характерный перезвон. Жрец вороватым жестом придержал внушительный мешочек монет, привязанный к его поясу. Альтанир, Глубир и Айсек криво усмехнулись, а я поняла причину повышенной радости храмовника — ему заплатили, и весьма немало заплатили за это венчание. Ведь у нас не было при себе бумаг, подтверждающих разрешение глав родов на этот союз. — Свидетели, отойдите на десять шагов, — войдя в образ громогласно приказал жрец, заняв свою позицию за алтарём. Нам же было велено наоборот, подойти поближе. — Есть ли вам что сказать друг другу или присутствующим? — вопросил храмовник. Это он давал нам последний шанс отказаться. Но сказать никто ничего не пожелал. А у меня так и вовсе способность говорить вдруг пропала. Я во все глаза смотрела на стоящего рядом и держащего меня за руку мужчину и не верила, вот просто не верила, что происходящее реально. — Ну что ж, если вы уже всё решили и не намерены отступать, прострите свои руки над вечным, дарующим жизнь и благословение пламенем прародителя, — произносил жрец по сути ничего не значащие церемониальные фразы. Слабо полыхающий в углублении алтаря желтоватый огонь не имел ничего общего с драконьим пламенем, и уж точно к этому костерку не был причастен прародитель, который вообще прародительница, и та погибла на ниве завоевания мирового господства. Но мы с Айсеком послушно подняли сцепленные руки и протянули их к огню. Он левую, я правую. А всё потому, что женщина в браке является левой рукой мужа, а мужчина, соответственно, правой рукой жены. Помнится, я как-то спросила у мамы — почему так? И если муж правая рука жены, это логично, то почему жена только левая? И и кто тогда правая рука мужа? Ответил тогда папа. |
