Существует две версии событий 4 мая: первая принадлежит исключительно доктору Уотсону, вторая, более поздняя, изложена также им, но дополнена деталями, предоставленными великим детективом. Ни та, ни другая не являются абсолютно точными и соответствуют действительности лишь до того момента, когда Уотсон, получив записку, написанную якобы Петером Штайлером и призывавшую его вернуться в гостиницу, чтобы оказать помощь некоей выдуманной англичанке, оставил Холмса одного.

Записку написал, разумеется, Мориарти, пришедший из «Флоры» в «Англию» сразу после того, как ему доложили, что Холмс и Уотсон отправились в горы. Уотсон попался на крючок, а вот Холмс, похоже, сразу понял (позднее он это подтвердил), что записка поддельная.

Однако схватки в том виде, как она описана доктором Уотсоном, не было вовсе. Мориарти и Холмс действительно встретились на узкой тропинке над пропастью, вот только первый был не один — его сопровождали Пейджет и агент-швейцарец. Увидев Профессора, Холмс услышал какое-то движение за спиной и, обернувшись, едва не наткнулся на Спира, целившегося в него из револьвера.

— Думаю, это шах и мат, — холодно заметил Мориарти. — Я устроил эту встречу, мистер Холмс, к нашей взаимной выгоде. У меня нет желания убивать вас, сэр, хотя я убежден, что вы с готовностью рискнули бы своей жизнью ради того, чтобы увидеть меня мертвым. Мне остается лишь воззвать к вашему благоразумию.

Холмс стоял почти неподвижно, как будто ожидая в любой момент смертельного удара.

— В Лондоне, когда мы виделись в последний раз, вы не приняли мой совет, — продолжал Мориарти. — Полагаю, вам известно, что случилось. Вы сорвали мои планы, уничтожив тяжелую многомесячную работу. Я уважаю вас и надеюсь, что теперь мы оба понимаем создавшуюся ситуацию. Мы — достойная пара, хотя и стоим по разные стороны барьера. — Он достал из кармашка часы, посмотрел на них и вернул на место. — Я не могу задерживаться, мистер Холмс, но решение относительно дальнейших шагов вы должны принять сами. Вы можете напасть на меня, и мы схватимся на этой узкой тропинке. У моих людей есть соответствующий приказ — останавливать нас они не станут. Предвижу три возможных исхода: я падаю в пропасть, вы падаете в пропасть, мы оба падаем в пропасть. Следует иметь в виду, что стоящий у вас за спиной Спир имеет приказ застрелить вас, если в пропасть упаду я один.

Холмс, похоже, попытался выиграть время, и они обменялись несколькими предложениями, но через пару минут Мориарти вернул разговор к прежней теме.

— Итак, сэр, результатом будет смерть — либо нас обоих, либо только ваша. Я предлагаю более достойный выход. Мы расстаемся и уходим, оставив улики, указывающие на то, что оба погибли. Далее — перемирие. Мы оба берем обязательство не возвращаться в Англию в течение трех лет, а когда этот период истечет, не говорить больше об этом деле. Далее я постараюсь не переходить дорогу вам, а вы обязуетесь не вставать у меня на пути.

Мы никогда не узнаем, что заставило Холмса согласиться с возмутительными требованиями Мориарти, но стороны достигли определенной договоренности. Может быть, сыщик, устав от изнуряющей борьбы, которую вел на протяжении нескольких последних месяцев, решил, что в сложившейся ситуации лучше сохранить жизнь и продолжить служить делу справедливости и законности в надежде встретиться с Мориарти в более благоприятных обстоятельствах.

Тогда, провожая взглядом Холмса и Спира, спускавшихся по тропинке в Розенлау, Мориарти отнюдь не чувствовал себя победителем. Впервые в жизни он столкнулся с достойным противником, взять верх над которым сумел не за счет ума и хитрости, а только с помощью подкрепленной логикой грубой силы.

Теперь, лежа на кровати в темной комнате, Мориарти спрашивал себя, не столкнется ли он снова с Холмсом, а если столкнется, кто выйдет победителем из второй схватки? Впервые за долгое время Профессор испытал настоящий страх.