– Тогда он должен знать, что Эрика Юханссона зовут Эрик Юханссон и что он к тому же полицейский. И где он живет. Как он мог это разузнать? И когда?

– Не знаю. Мы должны вернуться немного назад. Где‑то мы что‑то прозевали.

Джузеппе прикусил губу.

– Мы начинали искать одного преступника, который пытался убедить нас, что их два. Теперь я думаю, что, может быть, он все‑таки один. Он пытается раздвоиться, чтобы натолкнуть нас на ложный след.

28

В четверть третьего все собрались в кабинете Эрика Юханссона. Стефан сомневался, идти ли ему туда, но Джузеппе настоял. Усталый и обозленный Эрик Юханссон тяжело плюхнулся на стул. Видно было, что, помимо усталости и злости, он очень растерян. Стефан сел у стены, позади остальных. Дождь кончился, в окно светило уже заходящее солнце. Эрик включил громкоговоритель на телефоне, так что, несмотря на плохую связь, голос Рундстрёма был слышен всем. Туман в горах на северо‑западе Херьедалена все еще не рассеялся.

– Мы стоим на месте, – кричал Рундстрём.

– А патрули на дорогах? – спросил Эрик Юханссон.

– Пока стоят. Какой‑то пьяный норвежец, увидев полицию, со страху угодил в канаву. Кстати, у него в машине была шкура зебры.

– Как – зебры?

– Откуда я знаю? Была бы медвежья, я бы еще понял. Я и не знал, что в Херьедалене есть зебры.

Связь все время прерывалась.

– Насчет кражи оружия, – кричал Рундстрём. – Я знаю, что украли. А снаряжение?

Голос его шел как бы волнами.

– Два магазина к пистолету и двенадцать патронов к маузеру.

– Дом пустой, – сказал Эрик. – Жена в Ервшё у дочери. Соседей нет. Сейф с оружием взломан.

– Никаких следов?

– Нет.

– Синоптики говорят, что туман скоро рассеется, – кричал Рундстрём. – Но солнце вот‑вот зайдет. Стоим и думаем, что предпринять. Если это наш украл оружие, то какой смысл нам его тут караулить? Его тут уже нет.

Джузеппе нагнулся к микрофону:

– Джузеппе. Мне кажется, рано снимать посты. Мы не знаем, кто украл оружие у Эрика – может, он, а может, и не он. Я хочу еще спросить – знает кто‑нибудь, есть ли у него с собой еда?

– Фростман утверждает, что, как ему кажется, никаких консервов у него там не было, но он не уверен. Зато морозильник был забит. Там полно ягод и лосятина – друзья дарили после охоты, так что имело смысл оставить его включенным.

– Лосятину на походном примусе не приготовишь. Рано или поздно он спустится с гор и появится в каком‑нибудь магазине. Если это не он побывал у Эрика.

– Мы проверили, есть ли тут люди. В основном – пустые дачи. Живет, правда, в местечке Хёгвретен одинокий старик. Худин его фамилия. Говорят, будто ему девяносто пять и он ничего не боится. Не сказать, что здесь перенаселение.

– Что‑нибудь еще?

– Пока нет.

– Пока спасибо. – Голос Рундстрёма исчез в треске и шорохе. Эрик Юханссон отключил громкоговоритель.

– Фростман? – спросил один из полицейских. – Его же зовут Фростенгрен, а не Фростман?

– У Рундстрёма слабовато насчет имен, – раздраженно сказал Джузеппе. – Давайте еще раз пройдем все сначала. Кто‑то здесь не знаком со Стефаном Линдманом? Наш коллега из Буроса. Он работал вместе с Гербертом Молином.

Стефану все лица казались уже знакомыми. Интересно, как они среагируют, если он ни с того ни с сего встанет и расскажет, что через несколько дней он должен начать лучевую терапию, потому что у него рак.