Эдгар Райс БЕРРОУЗ. Возвращение в джунгли
Тарзан - 2
I
НА ПАРОХОДЕ
- Magnifique! - вырвалось восклицание у графини де Куд.
- Что такое? - удивился граф, обернувшись к молодой жене. - Что приводит вас в восхищение? - И граф повел взглядом вокруг.
- О, пустяки, дорогой мой, - ответила графиня, и краска залила ей лицо, на котором и до того играл румянец. - Я только вспомнила умопомрачительные нью-йоркские "небоскребы", как их там называют, - и хорошенькая графиня глубже откинулась в удобном кресле и снова взялась за журнал, который только что "из-за пустяков" уронила на колени.
Муж снова зарылся в книгу, не преминув, однако, кротко изумиться в душе, что, спустя три дня после отъезда из Нью-Йорка, графиня вдруг прониклась восхищением перед теми самыми зданиями, которые недавно называла безобразными.
Вскоре граф опустил книгу. - Скучно, Ольга, - сказал он. - Я думаю поискать товарищей по несчастью и предложить им сыграть в карты.
- Вы не особенно любезны, мой супруг, - отозвалась, улыбаясь, молодая женщина. - Но я прощаю вам, потому что и мне все надоело. Ступайте, займитесь вашими скучными картами.
Когда он ушел, она исподтишка бросила взгляд в сторону высокого молодого человека, лениво развалившегося в кресле невдалеке.
- Magnifique! - снова шепнула она.
Графине Ольге де Куд двадцать лет. Ее мужу - сорок. Она жена верная и честная, но в выборе мужа ей не пришлось принимать никакого участия, а потому весьма вероятно, что она не питает безумной любви к мужу, который дан ей судьбой и волей титулованного отца - знатного русского барина. Однако, из того, что у нее вырвалось одобрительное восклицание при виде великолепного молодого чужестранца, - еще не следует, что она мысленно предала мужа. Она восторгалась, как восторгалась бы прекрасным экземпляром любого вида. К тому же молодой человек бесспорно привлекал внимание.
Пока она рассматривала его профиль, он встал и ушел с палубы. Графиня де Куд подозвала проходившего мимо лакея.
- Кто этот господин? - спросила она.
- Он записан под именем г. Тарзана из Африки, сударыня, - отвечал тот.
- Владение довольно обширное, - подумала молодая женщина, и любопытство разгорелось в ней еще сильней.
По дороге в курительную комнату, у самых дверей, Тарзан поравнялся с двумя мужчинами, которые о чем-то оживленно шептались. Он не обратил бы на них никакого внимания, если бы не виноватый взгляд, который один из них бросил в его сторону. Они напомнили ему мелодраматических злодеев, которых он видел на парижских сценах. Оба были смуглые, темноволосые, а взгляды, которыми они обменивались исподтишка, видимо о чем-то сговариваясь, еще более довершали сходство.
Тарзан вошел в курительную и разыскал себе кресло немного в стороне от других. Ему не хотелось разговаривать, и, потягивая маленькими глотками свой абсент, он с грустью мысленно возвращался к только что пережитым дням. И снова и снова спрашивал себя - разумно ли он поступил, отказавшись от своих прав в пользу человека, которому ничем не обязан. Не ради Вильяма Сесиля Клейтона, лорда Грейстока, он отрекся от своего происхождения. А ради женщины, которую любят они оба - и он, и Клейтон, и которая по странному капризу судьбы досталась Клейтону, а не ему.
Она любит его, Тарзана, и поэтому примириться еще трудней, но все-таки он знает, что не мог бы поступить иначе, чем поступил тогда, вечером, на маленькой железнодорожной станции в глубине Висконсинских лесов.
|