Хорошо, что он зазеленел снова.

– Это те, о которых я слышала? Они тоже иилане'?

– Нет, говорят, что они умеют разговаривать – но их невозможно понять. Только один из них стал иилане' и сотворил огромное зло.

Когда она заговорила о Керрике, тело ее изогнулось от ненависти и отвращения. Чувства эти были так сильны, что ей пришлось замолчать и заставить себя успокоиться. Фафнепто ждала, терпеливо и недвижно, наконец Вейнте' снова заговорила:

– Ты видела мои чувства. Этот устузоу погубил все, что я там создала.

– Я убью его, если встречу.

Вейнте' ощутила глубокую благодарность к этой крепкой, покрытой шрамами иилане', и это чувство окрасило ее ладони.

– Верю тебе, сильная фафнепто, и благодарю. Я расскажу тебе все, что знаю об устузоу в Гендаси – там они не такие, как в Энтобане.

Фафнепто слушала молча и внимательно, только изредка переспрашивала и уточняла детали. Вейнте' рассказывала о том, чего давно не вспоминала. Она успокоилась, и речь ее стала ровнее. Однако закончила она нерешительно, и Фафнепто ощутила невысказанный вопрос.

– Если Вейнте' нуждается в чем-нибудь – пусть скажет.

– Не нуждаюсь. Но мое любопытство превыше всякого любопытства. Ты принадлежишь этому городу и многим другим и можешь рассказать мне об этом. В Йибейске меня хорошо приняли и оказали честь: я могу часто говорить с его эйстаа. Мы говорим обо всем, но есть такое, о чем я еще не слышала. Такое, о чем никто не хочет говорить. Я не упоминала здесь об этом. Могу ли я спросить тебя?

– Говори – что же это?

– Дочери Жизни.

Прежде чем Вейнте' успела договорить, охотница почтительно попросила умолкнуть. Потом огляделась – поблизости никого не было. Однако она все-таки отвела Вейнте' подальше, на солнечный пятачок за живой изгородью, где их никто не мог услышать и увидеть.

– Здесь нас не увидят, – сказала Фафнепто. – Ты правильно сделала, что обратилась ко мне, – никто, кроме меня, не осмелится рассказать, что случилось. Многое ли тебе известно о Дочерях?

– Чересчур много. Бесконечные хлопоты и боль – вот что связано с ними. Я желаю им только смерти.

– Как и эйстаа. Здесь их было много. Дочерей содержали в плодовой роще, чтобы яд их учения не распространялся. А потом пришли другие Дочери и тоже попали под замок. Тогда ими занялась ученая по имени Амбаласи. Ее-то крови и жаждет эйстаа. Амбаласи освободила их и увезла отсюда.

– Это нелегко.

– У них был урукето. Она распорядилась им без ведома эйстаа, и с тех пор ни о ней, ни об этих преступницах ничего не слыхали.

– Они исчезли? Но как?

– Это за пределами моих знаний. Но хотя всем запрещено вспоминать об этом, эйстаа часто говорит со мною о Дочерях. И во всех городах я прежде всего стараюсь что-нибудь узнать об этом урукето и его пассажирах. Никто ничего не видел. От них даже следов не осталось.

Вейнте' некоторое время размышляла, потом вновь повернулась к фафнепто.

– Я думаю, у тебя есть серьезные причины интересоваться моими словами. Не так ли, Фафнепто?

– Так.

– Ты спрашивала меня об устузоу Гендаси. И ты разыскиваешь урукето. Значит, ты предполагаешь, что урукето может оказаться в Гендаси?

– Я искала и говорила со многими. Теперь я уверена, что урукето покинул Энтобан. Но куда он запропастился?

Вейнте' тщательно все взвесила, прежде чем заговорить:

– О разном говорим. Плаваем возле ответа, но не приближаемся к нему.