– Моя фамилия Турецкий, – сказал «важняк», представляясь. – И я к вам, вы угадали. Мы ведь уже встречались, не правда ли?

Смашнов посмотрел на него, и по выражению глаз Турецкий понял, что Смашнов сразу узнал его, но… что-то удержало Алексея Робертовича от более искренней реакции.

– Ну что ж, присаживайтесь, – тихо сказал он, привстав и указав рукою на стул.

– Спасибо.

– Кофе, чай, бутерброды?

– Нет, благодарю, ничего не буду.

– Что так?

– Сыт.

Смашнов снова уселся и вопросительно уставился в глаза Турецкого.

– Я пришел поговорить с вами, Алексей Робертович, по одному весьма деликатному вопросу.

– Да-да, – как-то суетливо вдруг закопошился Смашнов, – я слушаю вас.

– Дело касается охранного агентства «Центурион», – сказал Турецкий.

– «Центурион»? – удивился Смашнов. – Да, Женя занимался всем этим, но знаете… прошло с тех пор так много времени, что…

– Что все изменилось. Так?

– Не понял?

– Вы хотели сказать, что с тех пор, когда Женя Арбузов занимался «Центурионом», это самое агентство – что?… А вы были с ними в довольно хороших отношениях, верно? С этими «центурионами». Я не путаю?

– Ну это, знаете, не ко мне, – сказал Смашнов. – Об этом вы можете поговорить с коммерческим директором, с главным редактором, с нашими хозяевами наконец. Какое я-то отношение ко всему этому могу иметь? Тем более к охранному агентству!…

– Остапенко знаете? – спросил Турецкий. – Сколько раз вы встречались с этим человеком?

– С Остапенко? Лично?

– И лично, и так – не лично.

– Ну, в общем, я и не скажу точно, сколько раз, но вот лично?… Да, мы ездили к нему на дачу. Пару раз, наверное.

– Где у него дача?

– Николина Гора.

– С кем вы ездили?

– С Метлицким.

– Это коммерческий директор, правильно?

– Да.

– Он сейчас на месте?

– Да, конечно, я могу проводить вас.

– Не спешите, Алексей Робертович. У меня есть еще несколько вопросов и к вам.

– Я и не спешу.

– Главный с вами ездил?

– Он был тогда в отпуске.

– Кто-нибудь из хозяев?

– Да, я мог бы, наверное, назвать фамилии, но это уже теперь не имеет никакого значения, потому что наша газета, вернее, тридцать пять, кажется, да, именно тридцать пять процентов акций закрытого акционерного общества «Московский наблюдатель» продано.

– Именно с этой целью вы и ездили тогда к Остапенко?

– При чем здесь Остапенко? У него свой бизнес. Вряд ли ему нужна какая-то газета… какие-то проценты… Да и вряд ли бы он потянул все это. А почему вы именно меня об этом спрашиваете?

– Что ели?

– Не понял.

– Ели что? На даче. У Остапенко. Не помните? Чем вас там угощали?

– Ели? Да при чем здесь это? Не помню. Чем-то угощали. Не все ли равно?

– Кто вел переговоры: вы или Метлицкий?

– Метлицкий.

– Значит, вы ничего не знаете?

– Послушайте, но какое все это имеет отношение к тому делу, которым занималась прокуратура? Вы хоть что-нибудь можете определенное сказать о расследовании? Что у вас за методы, у прокуратуры?

– Методы самые гуманные, – сказал Турецкий.