— Да, Кейдер вернулся, — холодно проговорил Фостер Дойль. — А тебе хоть раз приходило в голову, что произойдет, если он решит заявить свои права на Кевина? Если нет, то советую подумать сейчас!

— Кевин не футбольный мяч, который можно перебрасывать туда-сюда. Он мой сын. Мой и только мой. Для остальных он сын Артура, но он мой, только мой, и думаю, что так оно и останется. А что касается Артура, то я вертела им, как хотела, так, как ты это делал с остальными. Когда Кейдер уехал, я так стремительно бросилась на шею Артуру, что он даже не понял, в чем дело. Я раздвинула ноги и отдалась ему, как проститутка, только для того, чтобы сохранить для себя моего ребенка. И по сей день Артур считает Кевина своим сыном. Что ты на это скажешь, папа? Будешь защищаться? — с горечью произнесла Ирэн.

Фостер Дойль поежился под пронизывающим взглядом дочери. Ему еще ни разу в жизни не приходилось защищаться. Это чувство было настолько ему чуждо, что отцу хотелось немедленно заткнуть дочери рот.

— Я возражал не против ребенка, Ирэн. Я возражал против самого Хэрриса. Он тогда не подходил тебе и сейчас не подходит. Допустим, он и есть настоящий отец Кевина, но на этом все и кончается. Мне были прекрасно известны все твои уловки. В конце концов, ты моя дочь. Нам обоим не будет легче, если начать ворошить прошлое, бередить старые раны. Не соверши какой-нибудь глупости, ничего, что могло бы угрожать будущему Кевина.

— Я уже сказала: не указывай мне, что делать! Если я захочу увидеть Кейдера, то увижу его. Если, я повторяю, если решу рассказать ему о Кевине, то это будет мое собственное решение. И, наконец, о твоих угрозах лишить меня и детей наследства: ты ничуть не испугал меня. Я унаследовала деньги мамы и контролирую долю детей.

Фостер Дойль презрительно усмехнулся:

— Только на бумаге, Ирэн. Я сам составлял документы и прекрасно знаю, что там написано. Контролирую все я. И если захочу, то завтра к полудню ты останешься без гроша.

— Ты снова угрожаешь мне, отец, а я уже просила это прекратить. Делай, что хочешь, и я буду делать то, что хочу. Ты меня понял?

Фостер Дойль поморщился. Это его дочь, тут нет никакого сомнения.

— Да, я понял, что ты идешь против своего отца…

— Если ты все понял именно так, то я не могу ничего поделать. Я поступлю так, как считаю нужным, и не позволю ни тебе, ни кому-то другому вмешиваться в мои дела. И в первую очередь буду думать о Кевине. Пусть Артур сам заботится о себе. Ты можешь делать то же самое. Вам обоим я не нужна, но мой сын нуждается во мне. И теперь только я одна буду решать свои проблемы.

Фостер Дойль не сводил глаз с дочери, сердце его начало бешено колотиться. Сможет ли он осуществить свою угрозу или лучше вздохнуть и предоставить все воле Божьей? Воле Божьей и Кейдера Хэрриса? В тот момент, когда отец вздохнул, Ирэн поняла, что победила. Она тоже вздохнула. Как приятно осознавать, что отец зависит от тебя и в конце концов сделает так, как ты пожелаешь.

* * *

Кейдер Хэррис сидел в удобном кожаном кресле за внушительного вида письменным столом, окидывая взглядом главное помещение магазина. Кевин оказался прекрасным работником, в последние три часа он неутомимо трудился, не присев ни на минуту. Но невооруженным взглядом было видно, что эта девочка, как облизывающийся котенок, неотступно следовала за ним. Кейдер усмехнулся. Еще час, и Джуди прижмет его где-нибудь в дальней комнате, а Кевин, как мальчик из лесной глуши, не будет знать, как ему поступить с этой горячей подружкой.