Она начала рассказывать, что книга Майло расходится очень хорошо, но он ее оборвал, грубовато заметив: «К черту Майло. Я притащился сюда ради тебя, а не ради него». Ребекка была польщена. Они заговорили о работе Тоби, о предстоящей выставке.

— Придется делить галерею с этим сумасшедшим Майклом Тернером, — сказал Тоби, — но все равно, это лучше, чем ничего. Ты же приедешь, Бекки, да? Похоже, тебе не помешает немного передохнуть.

Ребекка прижала ладони к щекам.

— Боже, Тоби, я что, плохо выгляжу?

Он заверил ее, что это не так: она прекрасна, как всегда, только какая-то… встревоженная. Озабоченная. Может, она хочет поделиться с дядюшкой Тоби?

Нет-нет, все в порядке. Просто устройство вечеринки потребовало от нее немалых сил, к тому же им с Мюриель завтра предстоит ехать на ланч с матерью, что приводит ее в ужас. Когда-то давно Тоби встречался с их матерью, так что он ей от души посочувствовал. Ребекка познакомила его с парой других гостей, извинилась и отошла. По дороге на кухню она остановилась перед зеркалом в холле и вгляделась в свое отражение. Неужели это заметно на ее лице — смятение, тяжесть, лежащая на душе, боль?

Предложив музыкантам напитки, она вышла на террасу и тут увидела их вместе: Майло и ту девушку, Грейс Кинг. Они стояли в тени раскидистого бука. Мисс Кинг о чем-то горячо, страстно говорила: Ребекка могла судить по быстрым движениям ее рук. Майло осторожно взял ее за локоть. До того размахивавшая руками как мельница мисс Кинг сникла, склонив голову ему на грудь; бесцветные волосы закрывали ее лицо. Один из гостей пошел по лужайке к Майло, и они с мисс Кинг отстранились друг от друга.

Воображение Ребекки уже подсказывало ей возможный сценарий: «Я должна с тобой увидеться — ты знаешь, как я тебя люблю. Осторожно, сюда идут». Она отвернулась. Ей было больно дышать. Он взял сердце Ребекки в ладонь и сжал изо всех сил; между его пальцами текла ее кровь.

Майло всегда был мастером маленьких романтических жестов: красная роза, кольцо, лежащее на подушке, мимолетное ласковое прикосновение. Ребекке хотелось вцепиться в бледную гладкую щеку мисс Кинг, оставив на ней красные следы.

Понедельник: Майло поздно вернулся домой из Оксфорда. По его словам, когда он направлялся к машине, его остановил один зануда из старых знакомых и целую вечность о чем-то рассказывал. Ребекка шлепнула на стол тарелку с остывшим ужином и оставила Майло есть в одиночестве.

Среда, вечер: он слишком долго гулял с собакой; Ребекка предположила, что он остановился у телефонной будки, чтобы позвонить Грейс Кинг. Когда муж вернулся домой, она поинтересовалась, где он был.

— Ходил на Херн-Хилл. — Потом, глядя ей в лицо, он спросил: — А где, по-твоему, я должен был быть?

— Понятия не имею. Откуда мне знать?

— О, бога ради! — Он повесил собачий поводок на крючок и пошел наверх.

В субботу вечером они ужинали с Чарли и Глен, потом решили сыграть партию в бридж. Майло был великолепен — остроумный, забавный, очаровательный. Она гадала, знает ли он, что она все поняла, осознает ли, что она притворяется, а сама следит за ним.

В ту ночь она проснулась в темноте, отчаянно несчастная, ненавидя саму себя. Вот чем увенчался ее брак с мужчиной, которого она всегда, все эти годы, продолжала считать главной любовью своей жизни. В каждом его поступке ей чудился подвох, в каждой улыбке — двусмысленность.

В таком настроении она провела целый день. У Ребекки болела голова, ее одолевала усталость; наверное, она слишком много выпила у Мейсонов.