|
Он не любил осложнения. Конечно, интрижка на стороне сама по себе была осложнением, но тут он не имел ничего против. К тому же он-то ведь думал о предохранении! В первый раз, когда они с Тессой занимались любовью, он спросил, принимает ли она необходимые предосторожности, и она сказала, что да. Будь у него сомнения, он сам принял бы меры, однако поскольку Тесса, определенно обладавшая достаточным опытом, заверила его, что все в порядке, Майло перестал беспокоиться об этой стороне их отношений.
— Думаю, я просто забыла, — сказала она ему за ланчем, наморщив носик, как будто говорила о зонтике, оставшемся в такси. Майло нуждался в эмоциональном подъеме, но не собирался менять свою жизнь. Он понимал, что для работы ему нужен спокойный, прочный тыл. Новая книга зашла в тупик, и его преследовало неприятно чувство, что увлечение поэзией могло быть ошибкой. Он знал, что влюбился в Тессу сильней, чем в Аннетт Лайл и всех остальных, кто были до нее, однако впервые поставил под вопрос свои чувства к ней. Майло не знал, что делать; он утратил контроль над ситуацией. Должен ли он сказать правду Ребекке? От одной мысли все сжалось у него внутри. Это было бы так жестоко по отношению к ней; к тому же зачем говорить жене, если Тесса все равно решительно против брака? «Какая неразбериха, — думал он, пока поезд въезжал на вокзал Оксфорда, — какая жуткая, чертовская неразбериха». Ему хотелось скорее оказаться в тепле и покое под крышей Милл-Хауса, налить себе виски, закрыться в кабинете и погрузиться в работу. Сидя за рулем машины, под дождем, он продумывал свою воображаемую беседу с Роджером. Роджер уточнял детали, как обычно… важно правильно выбрать шрифт… да, и что они ели (консоме, палтуса, омлет с ветчиной)… Ребекка спустилась в холл, когда он снимал плащ. — Как прошел ланч, Майло? — Хорошо, — ответил он. — А как Роджер? — В порядке. Встревоженный ее тоном, Майло посмотрел на жену. Она стояла на нижней ступеньке лестницы. Кровь отхлынула у нее от лица, и кожа казалась бледной, как сырое тесто. — Вообще-то, — сказала она, — Роджер в Эдинбурге. — Что? — Он уставился на нее. Перед его глазами все еще стояла картина их выдуманного ланча. — Роджер в Эдинбурге. Мне сказала мисс Гаскин — я ей звонила. «Господи боже!» — Ты звонила моему издателю? — Да. — Она закусила губу. — Ты проверяла меня? — Майло понимал, что не имеет права злиться, но все равно был в ярости. Ребекка шагнула ему навстречу; он инстинктивно попятился. — Где ты был? Куда ты ездил? Ты был в Оксфорде? Вопросы пронзали воздух, словно пули. — Наверное, вы с Грейс Кинг совершили небольшую познавательную экскурсию. Вот зачем тебе понадобилась машина, Майло? «Грейс Кинг?» Он недоуменно произнес: — Я не понимаю, о чем ты говоришь. — Лжец! — Голос ее сорвался. — Я знаю, что ты встречаешься с ней! Кто бы мог подумать: Ребекка решила, что у него роман с этой скучной, похожей на кролика Грейс Кинг! — Ради бога! — раздраженно воскликнул он, врываясь в гостиную. — Я не в силах еще раз пройти через это! Усталый, с раскалывающейся головой, он распахнул дверцу буфета. Она закричала: — Ты не в силах?! Ты?! А как насчет меня? Как, по-твоему, я себя чувствую? Вытаскивая пробку из графина с виски, он отчаянно старался собраться с мыслями. Похоже, Ребекка, сама того не желая, подсказала ему путь к спасению. Одновременно с досадой оттого, что она могла заподозрить его в столь нелепой связи, он испытывал облегчение: ему будет гораздо легче сказать ей правду — по крайней мере, часть правды. |
