— Устал?

— Нет, — сказал он. — Василий, надо поговорить.

— Выкладывай, — сказал я.

Виталик тоже остановился.

— С глазу на глаз, — сказал Федор.

Я несколько удивился, потому что раньше у нас, вроде бы, секретов друг от друга не было, но желания друзей надо уважать.

— Виталик, ты иди, мы прямо за тобой, — крикнул я.

— Не вопрос, — сказал Виталик и бодро зашагал дальше.

Мы неторопливо двинулись следом.

Федор молчал.

— Ну и? — сказал я.

— Я тут говорил с Кэлом, — сказал Федор. — Он рассказал, что обучение в местной школе магии стоит тысячу золотых за первый год.

— По–божески, — сказал я. — И что?

— У меня есть пятьсот с чем–то, — сказал Федор. — Которые мы с мобов выбили. Скажи, а мне какая–нибудь доля остальной добычи полагается? Я понимаю, что основной урон наносили вы, так что не претендую, но…

— Тебе полагается треть от всего, что мы выручим, — сказал я. — И мне довольно оскорбительно выслушивать предположения, подобные тем, что я только что выслушал.

— Извини, — сказал Федор. — Просто про принципы распределения добычи мне Кэл тоже рассказывал.

— Да мне плевать, какие у них тут принципы, — сказал я. — Мы все поровну делим. А в чем вопрос?

— Ну… — он замялся. — Чапай, я, наверное, с вами не пойду.

— Куда? — не понял я.

— Искать этого странного трактирщика, посылающего в другие миры одноразовых гоблинов с поручениями, — сказал Федор. — Да и в любое другое место, которое вы соберетесь посетить.

— Почему? — спросил я.

— Я, наверное, магии учиться пойду, — сказал Федор. — Наскребу денег на первый год обучения, подкачаю скиллы, определюсь со специализацией, а там дальше видно будет.

— А не староват ли ты для Хогвартса? — спросил я, уже понимая, что он не шутит.

— Говорят, учиться никогда не поздно.

— Но почему?

— Не знаю, — сказал он. — Наверное, я хочу просто пожить тут хоть немного. Более–менее спокойно, насколько это вообще возможно. Если это вообще возможно. Хочу хоть немного узнать об этом мире, прежде, чем вы его сломаете.

— Вот как? — спросил я.

— Люди же здесь как–то живут, — сказал он.

— Ну–ну, — сказал я.

Некоторое время мы брели в молчании.

Это такое странное чувство, когда человек, вместе с которым ты прошел через многое, плечом к плечу бился с врагами и смеялся в лицо опасности, вдруг заявляет, что ваши дороги расходятся и дальше он пойдет один.

И вроде бы, где–то в глубине души, ты понимаешь, что он прав. Что цели у вас разные, что размер шага не одинаков, и идти вместе, наверное, сложнее, чем порознь, но все равно испытываешь какое–то чувство потери.

Наверное, потому что ты привязываешься к людям, вместе с которыми прошел через всякое. А может быть, просто привыкаешь…

— Это неправильно, — сказал Федор. — Прости, я соврал, когда сказал, что не знаю, почему. Я знаю.

Я молчал. Достал из инвентаря сигарету, курил и шел вперед, чувствуя, что он все еще рядом. Пока что.

— Ты — хороший человек, Чапай, — сказал Федор. — Наверное, один из лучших, кого я вообще встречал. Не то, чтобы я много кого встречал, но… Погоди, не перебивай, а то с мысли меня собьешь. Понимаешь, ты — самурай. Из всех путей ты выбираешь путь, ведущий к смерти.

— Мне так не кажется.

— Значит, ты — подсознательный самурай, — невесело хихикнул Федор.