Последовавшее десятилетие было деятельным, для всех остальных. Роуз продолжала иногда заниматься политикой, но я упорно не желал в этом участвовать. Дочь Королевы, Мариана, выросла интересной женщиной, умной не по годам и непредсказуемой. Она радовала свою мать, и оказалась умной и талантливой как в плане магии, так и в политике. По просьбе Арианды я проводил значительное время с девушкой, обучая её унаследованной ею магии, и преподавая ей некоторые уроки, которые сам усвоил из жизни — но она скорее всего получила больше пользы от науки Роуз.

Мы с Роуз наслаждались нашим закатом, поскольку у нас было полно внуков. Грэм и Алисса принесли нам троих, а Карисса — пятерых. Коналл женился на племяннице Герцога Кантли, и у него и у Айрин было по два ребёнка, а вот Мэттью остановился на одном. Он был слишком осторожным и слишком занятым различными проектами, чтобы утруждать себя большим числом детей, хотя я и донимал его постоянно на этот счёт. Мёйра так и не вышла замуж, придя к заключению, что дар Сэнтиров закончится на ней, и хотя я хотел с ней спорить об этом, мне было действительно страшно от того, каким мог быть ребёнок с её могуществом.

С возрастом я начал волноваться о Роуз, но её здоровье оставалось крепким. Начали появляться правнуки, обогащавшие нашу жизнь и дававшие нам много поводов для путешествий. Это был один из лучших периодов моей жизни, особенно потому, что я не нёс за них никакой личной ответственности. Моей единственной задачей было объявляться время от времени, чтобы учить их плохому, и никто не осмеливался пытаться мне мешать. Люди думают, что нормальные подростки — это плохо, но немалое число моих правнуков были магами, и я радовался, подталкивая их на действия, от которых их родители на меня гневались.

Говорите что хотите. Я называю это справедливостью.

Когда Роуз исполнилось девяносто два, стало хуже. Её здоровье резко пошло на убыль, и обычным волшебством я больше не мог почти ничего сделать. На моё сердце легла тень, и я целыми днями думал о том, как я смогу выдержать жизнь без неё. Я настолько отчаялся, что думал о радикальных вариантах, вроде того, чтобы заручиться помощью Гарэса Гэйлина в создании для неё нового тела, или испытать судьбу, коснувшись магии пустоты, что всё ещё жила в моей душе.

Она от всего отказалась, и когда её дни начали подходить к концу, я отбросил гордость, и начал умолять её в открытую. Я отчаянно искал способ её спасти, но она твёрдо стояла на своём, сколько бы истерик я не устраивал.

— Я достаточно пожила, — сказала она мне, похлопывая меня по руке.

Её рука выглядела меньше, чем я помнил, морщинистой и слабой. Моя тоже выглядела старой, но это была ложь. За прошедшие годы я менял свою внешность, чтобы соответствовать Роуз, но внутри я всё ещё был молод. Лёгкое касание её пальцев заставило новые слёзы появиться в моих глазах.

— Ты могла бы жить дольше, — сказал я, снова пытаясь её убедить.

Она покачала головой:

— Я люблю тебя, Мордэкай, но меня там ждут. С моей стороны неправильно просить ещё времени. Я снова готова его увидеть.

«Но меня не ждёт никто», — хотелось закричать мне. Пенни на самом деле не умерла — она всё ещё была заперта в чистилище, в каком-то странном уголке моего сердца. Смерть Роуз должна была создать второй шрам, который грозил оказаться не меньше, чем от потери Пенни. Я не мог себе представить, как я это переживу. Я не хотел это переживать.

— Я всё ещё говорю с ней порою, — сказала Роуз. — Ей очень нравится слышать о детях.

— Что? — Я не мог поверить её словам. Она, наверное, была во власти галлюцинаций.

Протянув руку, она притянула мою голову вниз, и поцеловала в щёку:

— Прости, что не говорила. Она подумала, что так будет лучше.

— Пенни подумала? — я едва мог выговорить слова.