На какой-то крохотный момент, его глаза наполнились изумлением. Как у ребёнка, который впервые увидел применение божественной силы и удивился этому, как самому настоящему чуду. Но уже в следующую секунду на лицо японца вернулось прежнее выражение.

— О, ты тоже смертен, Меркурий. И боюсь, сегодня, в этом мире станет на одного римского бога меньше.

Он ещё не договорил, а Сандал уже обрушился вниз. Мьёльнир тоже нанёс удар — от стены ударили фонтаны жидкого камня, заключая противника в смертельный объятья.

Я же сорвался с места, устремившись к нему и на ходу вливая силу в меч. Печати здесь практически бесполезны. Уверен, он разорвёт структуру любого оттиска, который я сейчас способен использовать. Точно так же, как я уничтожу любое из плетение, которым ударит он сам. Классическая проблема всех равных противников. Именно из-за этого боги так часто использовали оружие.

На момент показалось, что японец себя переоценил. И сейчас всё закончится. Его сожмут каменные тиски, а мой клинок снесёт голову врага. Либо её оторвёт Сандал — смотря, кто из нас успеет первым.

Потом по глазам ударил свет. А тело пронизала такая жарящая боль, которой эта смертная оболочка, пожалуй, ещё не испытывала.

Сознание затопил, полный ярости и боли, рык дракона. Ворвалось ощущения испуга Мьёльнира. Каменный спутник под удар не попал, но ему было точно не по себе от происходящего.

Я попытался отступить. Рванулся назад, вкачивая силу в кольчугу и выставляя дополнительный внешний барьер.

На секунду замерев, непонимающе моргнул. Ощущение полной темноты перед глазами, было неожиданным. И неприятным.

В следующее мгновение, на помощь пришёл Сандал, показавший мне картинку сверху. Разрушенный двор крепости, медленно оседающая цитадель, полыхающий зелёным пламенем разлом в земле. И две человеческие фигурки.

Вон та, с оплавленным клинком в правой руке и обугленной кожей, это я. А наступающее на меня бодрое отродье Бездны — враг.

Почему я ничего не видел, теперь тоже стало понятно. Сложно что-то рассмотреть, если у тебя, буквально, практически нет глаз.

Я попробовал ударить в ответ. Выплеснул всё, что было в резервах. Добавил к этому своей божественной мощи. Облёк в форму боевых печатей. Атака должна была поколебать врага. Как минимум, остановить его. Выиграть немного времени.

Но вместо того, чтобы защищаться, он нанёс встречный удар. Техника была практически такой же, как та, что недавно я использовал против его людей. С той лишь разницей, что в том случае, топливом для атаки, была жреческая энергия, из которой создавался конструкт. А Такеши использовал настоящую божественную мощь. Концентрированной. Чистой. И её было много. Слишком много — в этот раз я недооценил противника. Не подумал о том, что кто-то из смертных сможет вот так запросто управлять истинной силой одного из богов.

Я даже видел её источник. Нечто, ярко полыхающее в районе его желудка. Как будто, перед тем, пойти в бой, он в буквальном смысле, выпил её.

Впрочем, эта мысль мелькнула на доли секунды, сразу же исчезнув. Потому что вихрь палящей и выжигающей мощи Аматэрасу поглотил мои оттиски и рассеял силу.

Мьёльнир попробовал помочь — на противника обрушился громадный кусок каменной стены, который разом стал жидким. Но японец встретил его ещё одним применением техники, обратив камень в пыль.