Два ножа, четыре гопника. Ты герой, Пашка! Не зря все лето качался. Опыт взрослого идеально наложился на возможности растущего организма.

Если бы не подоспевший поезд, возможно, меня сильнее потрепали бы. Но факт остается фактом: я раздал люлей целой толпе отморозков, никто не ушел обиженным.

Ну вот, опять завелся, и снова меня телепает, надо переключиться. Когда с нюхом экспериментировал, полегче было, отпускало. Я снова захотел обостренное обоняние, и в ноздри ударил горячий и влекущий аромат самки, готовой спариваться. Человеческой самки! Организм отреагировал мгновенно, поднялось все, что могло подняться, в том числе тонус организма. Я завертел головой, выискивая, от кого это могло исходить. Разгоряченное воображение рисовало Памелу Андерсон или Монику Беллуччи в одном лице. В том, что эта женщина сексапильна и прекрасна, я не сомневался.

Но навстречу шли две девчонки, мои ровесницы, старушка интеллигентного вида в бежевом пальто и шляпке. Обогнав меня, стремительно удалялась дама необъятных размеров, похожая на фрекен Бок.

Аромат тоже удалялся, наваждение рассеивалось. Тьфу ты, ну надо же! Я аж закашлялся. Хорошо, что я не слепой. Незрячий в один запах мог бы влюбиться.

Так, Пашка, переключись! Сколько заработал Олег за эти два… то есть три часа? Не помер ли от страха и стыда? Сейчас проверим.

Оставлял я Олега в полпервого дня, бледного и трясущегося, сейчас начало четвертого. Как он там?

Парень был на месте, что-то взвешивал мужчине в спортивном костюме. Над бетонным ограждением подземного перехода торчало два затылка: черноволосый — Егора, светлый — Лекса-крепыша. Алекс, надо полагать, по субботам учился.

Рассчитавшись с мужчиной, Олег увидел меня и просиял:

— Оба-на! А вот и он. Че так долго-то? — Его глаза распахнулись, и он выдохнул: — Ого!

Парни повернули головы.

— Ты где это успел? — Егор провел себе по скуле.

Я рефлекторно приложил ладонь к пылающей щеке, скользнул взглядом по прилавку: орехи, виноград и груши на месте, инжир, чурчхела и пахлава продались.

— Что у тебя? — спросил я о торговле.

Олег блеснул глазами и растянул губы в улыбке, протянул мне листок.

— Двенадцать штук заработал! Во ты, блин, буржуй! А я тебя когда в первый раз увидел, подумал, бомж какой-то шарится по району.

— Так где подрался? — спросил Егор.

— Давайте определимся, что делаем дальше, и я расскажу. Сперва рассчитаюсь с Олегом.

Приосанившись, он сказал:

— Я посчитал. Двадцать процентов от двенадцати тысяч это две четыреста!

— Буржуин,т— буркнул Лекс, имея в виду меня. — Это ж сколько ты зарабатываешь?

К тому моменту подошла мамаша с дочкой лет семи, спросила, есть ли инжир, уж очень вкусный был. Я ответил, что разобрали, и она взяла килограмм «Молдовы». Дав ей сдачу, я ответил на вопрос Лекса:

— Это дед торгует, я его просто подменяю. Ну и из воздуха это все, — я кивнул на товар, — не берется. Я ж не деревенский, мы ничего не выращиваем. Экзотику армяне привозят, бабушка покупает, тут это перепродается. Виноград и в нашей местности растет, но и он покупается за деньги. Такие дела.

Отсчитав две четыреста, я расплатился с Олегом. О, сколько счастья было!

— А можно и завтра… эээ… поработать? — спросил он жалобно.

Если он и завтра выручит, я сгоняю на продовольственный рынок, узнаю на будущее, сколько там стоит место, желательно — за прилавком в помещении. Дед и так в курсе, но цены все время меняются. Пригодится или нет то, что я выяснил — второй вопрос. Будет зависеть от того, удастся ли раздобыть товар. По идее, до нового года он должен храниться в специально оборудованных холодильниках. Яблоки, груши, виноград там точно будут.