— Добрый вечер, Паблосито. Мы одолели долгий путь и очень устали.

— Дон Амбросио! — Спустившись с лестницы, Пабло протопал через двор и по-медвежьи сжал его в объятиях, потому что оба издавна дружили. — Заходите же, выпьем малость мескаля, самого наилучшего из города Текила. Оставьте своих животных тут, мои люди о них позаботятся.

— Я останусь при них, — отозвался Мигель.

— Хорошенько пекись о Росинанте, пока меня не будет, — сказал дон Амбросио, отвязывая от седла свою скатанную постель.

— Как всегда. Вам известно, когда вы вернетесь?

— Пока нет. Если смогу, дам знать Пабло, и он найдет способ переслать весточку к тебе в деревню.

Взяв у дона скатку, Пабло направился к дому первым.

В ярко освещенной кухне он открыл шкафчик, извлек оттуда бутылку, со стуком поставил на стол, пододвинул гостю нарезанные лаймы и миску с солью. Кивнув в радостном предвкушении, дон Амбросио взялся за стаканчик. Насыпал соли на перепонку между большим и указательным пальцем, затем лизнул соль и одним глотком осушил стаканчик мескаля. Впился зубами в лайм, высасывая сок, чтобы все три ингредиента образовали во рту восхитительную смесь. Derecho. Только так и не иначе можно пить огненный спирт таguey.

Смачно облизнув губы, дон Амбросио утер их тыльной стороной ладони.

— Восхитительно. А теперь скажи самое главное: корабль уже пришел?

— Не только пришел, но и дожидается уже три дня. Я толковал с ними, но они и слушать не хотят. Говорят, что торчать в порту больше не могут. Капитан хочет уйти на рассвете.

Дон Амбросио подскочил, непроизвольно схватившись за карман с книжкой, чтобы убедиться, на месте ли она.

— Тогда мне надо идти сию же минуту.

— А вы разве не покушаете перед уходом?

— Ты уверен, что они не отплывут до рассвета?

— Капитан дал мне слово.

— Тогда я принимаю твое любезное предложение. По пути мы перекусили только холодными тортильями.

— Мы покушаем came asada. Это вас подкрепит. Вы можете оставить свою лошадь у меня, коли хотите.

— Спасибо за любезное предложение. Но Мигель возьмет ее с собой в деревню. Ему уже доводилось это делать. Он верный человек.

Кивнув, Пабло вогнал пробку в горлышко бутылки с мескалем и передал ее дону.

— Возьмите и вот это. Там, куда вы едете, ее тепло вам пригодится.

Они быстро поели. Покончив с едой, вышли, и Пабло, заперев за собой дверь, повел дона вдоль причалов. У последней пристани стоял закопченный пароходик с гребными колесами по бокам. Быстро распрощавшись с Пабло, дон Амбросио вскарабкался по сходням на пустынную палубу. Но она только казалась пустой; через пару секунд он разглядел рдеющий во мраке ходовой рубки кончик сигары. Выйдя оттуда, человек в мундире подозрительно оглядел пришельца.

— Что вы делаете на корабле? Говорите. Наblа listed ingles?.

— Совершенно верно, сэр, я и вправду говорю по-английски. А теперь не будете ли вы любезны поведать мне, не с благородным ли капитаном сего замечательного судна я имею честь говорить?

— Так точно.

— Тогда я тот человек, какого вы ожидали.

— Мистер О'Хиггинс?

— Собственной персоной. Благодарю, что ждали меня столь долго, но теперь ваше ожидание окончилось. Если у вас нет иных оснований пребывать в этом порту, позвольте мне порекомендовать вам отчалить при первой же возможности. Я располагаю сведениями величайшей важности.