Эльф подавил тяжелый вздох и мельком взглянул на играющего с гаррканцем мальчишку, который несколько дней назад так точно описал печальное будущее его расы. Как ни грустно сознавать, но Белик был прав: бессмертные действительно вымирали. Потому что из-за собственной гордыни утратили то единственное, что могло дать им шанс устоять рядом с быстро разрастающимся человечеством, — сами, своими руками погубили бесценную молодежь, которая бездумно ринулась на чужие мечи и копья в эпоху расовых войн. Кого еще, кроме глупых мальчишек и наивных девчонок, могла соблазнить мысль о мировом господстве? Кому, как не им, было вбивать в голову давно изжившую себя идею превосходства над остальными расами? А они поверили и погибли: кто-то со славой, кто-то, наоборот, безвестно… О да, Изиар — проклятый владыка эльфов сослужил плохую службу своим потомкам. Из-за него почти перестали рождаться дети — в той войне погибла большая часть молодых эльфов, из-за него утрачены знания многих эпох, просто потому, что их некому оказалось передавать.

Конечно, были и радостные вести: наступил долгожданный мир, в Темном лесу вскоре вновь зазвучали голоса молодых перворожденных. Когда-то и его собственный голос звучал там тоже. Но юных эльфов было слишком мало. И слишком рано их учили презирать остальные расы, чтобы незрелые умы могли вычленить из огромной кучи пафосного мусора, что так щедро лили на них хранители знаний, рациональное зерно.

Да, Белик был прав во всем. В том, что бессмертные утратили свои позиции. В том, что давно преступили черту, которую преступать не стоило. В том, что, отчаявшись, обратились даже к людям, настойчиво ища путь для спасения своей увядающей расы. К презираемым, зато таким плодовитым людям, которые оказались совершенно беззащитными против воли владык и магии хранителей.

И этим охотно воспользовались, надеясь, что чужая, но молодая и свежая кровь позволит вернуть утраченное. Но, видно, справедливость все-таки существует на этом свете, потому что эльфы не достигли ничего. Вернее, ничего из того, что хотели: выяснив, что их раса совместима со смертными, они тем не менее не сумели создать полноценных перворожденных, о которых так страстно мечтали. А вместо них получили лишь бледную пародию на себя — полукровок с человеческими чертами лица и недоразвитыми эльфийскими ушками, от которых начинало тошнить любого бессмертного.

После такого провала эльфы уничтожили почти два десятка молодых женщин, моливших о пощаде, но так и не дождавшихся ее. А вместе с ними — и малышей-полукровок. А потом забыли обо всем как о неприятном сне. И это было той самой ошибкой, которая несколько веков назад чуть не стоила темному владыке Л’аэртэ трона, а его старшему сыну Талларену илле Л’аэртэ, лично занимающемуся важными для народа эльфов экспериментами, — жизни.

И об этом тоже мало кто знал.

«Конечно, Белик прав», — в который раз подумал Таррэн, невольно припомнив выражение ненависти на столь юном лице. Прав, что столь яростно ненавидит темных. Сто раз прав, потому что они это заслужили. Так их могли бы ненавидеть родичи погибших девушек. Отцы, мужья, братья, наконец, если бы когда-нибудь проведали, куда пропали их прекрасные половинки. А ведь они действительно были красавицами — щепетильный наследник трона тщательно отбирал каждую, с тем чтобы потом собственноручно вонзить свои мечи в их изболевшиеся сердца. Правда, этот позор случился слишком давно, чтобы мальчишка мог о нем проведать. Но легче от этого не становилось.

Впрочем, чрезмерно осведомленный пацан не знал и другого: не только эльфийки утрачивали с возрастом возможность дарить новую жизнь.