С рассветом он достиг нужного места, оно было совсем недалеко от берега. Теперь оставалось только найти место для наблюдения.

Место для наблюдения он нашел в зарослях мирта. Саперной лопаткой, заточенной как бритва, он освободил для себя достаточно места. Теперь оставалось только сидеть и ждать…

Но ждать не просто так.

Распаковав рюкзак, он достал и собрал винтовку, соединив верхнюю и нижнюю ее части. Это была необычная винтовка, в ее основе был «кольт М16А1», по крайней мере лоуэр, нижняя часть оружия была точно от него. Аппер, верхняя часть оружия, был без верхней рукоятки, визитной карточки винтовок Кольта; вместо треугольного, хищного вида цевья у этой винтовки было что-то вроде большой трубы, покрытой черной жаростойкой краской. Вместо рукоятки для переноски был установлен редкий, очень прочный прицел Redfield 3-9Х, изготовленный по армейскому заказу в стальном корпусе, – это был конкурент морпеховского Unertl. Калибр у этой винтовки был стандартный, пять и пятьдесят шесть, старый, североамериканский – правда, применялись утяжеленные пули, и нарезка ствола не соответствовала североамериканскому правительственному стандарту. Знаток сказал бы, что это оружие представляет собой специальную винтовку Кольта, применявшуюся в ЗАПТОЗ как бесшумная снайперская, в Италию она могла попасть через Аргентину. Совсем осведомленный человек сказал бы, что Decima MAS действовала в Аргентине под видом аргентинских десантников, результатом чего стало потопление авианосца «Гермес», десантного корабля «Спарроухок», потопление и тяжелые повреждения еще нескольких судов британского Гранд-Флита. Но человека, который держал в руках эту винтовку, заботило лишь то, что до расстояния в пятьсот метров она клала десять пуль в мишень с разбросом примерно 1,3–1,5 МОА, что для полуавтоматической винтовки родом из конца семидесятых было просто отличным показателем.

Используя рюкзак как упор для стрельбы, человек положил на него винтовку и замер. Насекомые, жара, неудобное положение, даже осы – а здесь они почему-то были – ничуть не тревожили его. Он привык и к куда худшим условиям…

Тот, кого он ждал, – появился лишь несколькими часами спустя, когда солнце было почти в зените. Это был человек средних лет, даже постарше снайпера, с бронзовой от постоянного солнца кожей, сухой как палка от скудной и малопитательной пищи, одетый как одеваются местные пастухи – в лохмотья, потому что местный кустарник быстро превратит в лохмотья любую одежду. В одной руке у человека был посох, едва ли не трехметровой длины, отполированный многократным прикосновением человеческих рук, а за спиной – короткая курковая двустволка…

Человек гнал перед собой чуть больше дюжины коз. Сварливые и мерзкие животные, дающие к тому же мало молока – но в горах коза является единственной заменой корове. Коза значительно проще передвигается по узким крутым горным тропам, в опасном месте ее можно даже перенести на руках. Коза значительно более всеядна и в поисках пищи – она способна забираться даже на деревья, объедать листья деревьев и кустарника, которые не станет есть корова. Наконец, козье молоко более жирное, полезное и питательное – пусть его намного меньше, чем коровьего. Обратной стороной всего этого является то, что коза не просто съедает траву – она уничтожает ее подчистую, стадо коз способно за два-три сезона полностью уничтожить растительность в каком-нибудь месте, превратив его сначала в степь, а потом и в пустыню.